Vladimіrskій sbornikъ : vъ pamętь 950-lѣtїę kreštenїę Rusi : 988-1938

8 описываютъ какое-то сильное русское — норманское княжество, находящееся вблизи хазарскаго государства на островѣ, въ которомъ есть много основаній предполагать Таманскій полуостровъ, ставшій впослѣдствіи извѣстнымъ русскимъ Тмутороканскимъ княжествомъ. Въ своемъ стремленіи къ богатому югу эта, осѣдавшая въ славянской и финской средѣ, норманская Русь приходила въ непосредственное соприкосновеніе съ христіанствомъ во всѣхъ конечныхъ пунктахъ ея путешествій, Въ хазарскихъ торговыхъ городахъ русскіе купцы подолгу жили бокъ о бокъ съ христіанами, имѣвшими тамъ свои церкви и своихъ судей. На Черноморьѣ Русь попадала въ исключительно христіанскую среду. Естественно, что при постоянности и интенсивности связей этой Руси съ христіанами она должна была непрерывно христіанизироваться. Это дѣлаетъ для насъ понятнымъ извѣстіе Ибнъ-Хордадбеха, который разсказываетъ, что, когда русскимъ купцамъ случается путешествовать иногда съ южнаго берега Каспія на верблюдахъ въ Багдадъ, „они требуютъ, чтобы ихъ тамъ считали христіанами и платятъ подать какъ таковые“. Два греческихъ источника изъ первой половины ІХ-го вѣка — житія св. Георгія Амастридскаго и св. Стефана Сурожскаго — описываютъ чудесное обращеніе русскихъ пиратскихъ дружинъ въ христіанство. Первое житіе разсказываетъ, что вскорѣ послѣ смерти св. Георгія, епископа города Амастриды (на малоазіатскомъ берегу Чернаго моря), который скончался въ самомъ началѣ IX вѣка, случилось нападеніе на городъ варваровъ — Руси, „народа, какъ всѣ знаютъ, жесточайшаго и дикаго, не показывающаго никакихъ слѣдовъ человѣколюбія“. Начавъ грабежъ отъ Босфора, они опустошили все южное побережье Понта и дошли до отечества святого. Разоривъ городъ, Руссы проникли въ храмъ и стали раскапывать гробъ святого, расчитывая найти тамъ драгоцѣнности, но были поражены полнымъ параличемъ рукъ и ногъ. Пораженный чудомъ, вождь Руссовъ сталъ распрашивать Грековъ о причинѣ этого и, получивъ отвѣтъ о могуществѣ христіанскаго единаго Бога, освободилъ плѣнныхъ, принесъ въ жертву воскъ и елей и заключилъ съ христіанами союзъ дружбы. „Такъ одинъ только гробъ показалъ безуміе варваровъ, укротилъ многія убійства, обратилъ дичайшихъ волковъ въ кроткихъ ягнятъ и тѣхъ, которые чтили луга и горы, научилъ почитать Божіе и заботиться о храмахъ11. Житіе св. Стефана епископа Сурожскаго, умершаго въ концѣ VIII вѣка, описаваетъ грабительскій походъ русскаго князя Бравалина (Бравалла — мѣсто въ Скандинавіи, гдѣ была знаменитая битва въ 770 г.), пришедшаго изъ Новгорода и опустошившаго крымское побережье отъ Корсуня до Керчи. Когда варвары, разграбивъ Сурожъ, стали грабить храмъ и покусились на драгоцѣнности, лежавшія на гробѣ святого, „въ тотъ часъ разболѣся князь — обратися лице его