Vladimіrskій sbornikъ : vъ pamętь 950-lѣtїę kreštenїę Rusi : 988-1938

45 народному творчеству для созданія разсказа о выборѣ вѣрь. Загадочное для простыхъ людей множество посольствъ тянулось въ Кіевъ. Сарацины, Хазары, восточные Болгары, какъ союзники Склира и Фоки, старались переманить русскую силу на ихъ сторону противъ Константинополя. Не исключено при этомъ, что иногда ставился попутно вопросъ и о союзѣ по вѣрѣ. Но выборъ Владиміра былъ не случаенъ, глубокъ и рѣшителенъ. Кіевскій князь, со свойственнымъ большимъ реформаторамъ напоромъ, торопился использовать свою корсунскую побѣду. Недаромъ онъ стучался именно въ греческія двери и даже разбивалъ ихъ. Какъ бы на правахъ военной контрибуціи, русскій побѣдитель требовалъ, вмѣстѣ съ рукой порфирородной, пересадки на Днѣпръ съ Босфора наибольшаго количества блеска византійскаго двора. Ему нужна была красота церковная и свѣтская. Не только готовыя вещи и сокровища, доступныя грабежу и варваровъ, но и учителя и художники для воспитанія собственныхъ знатоковъ и творцовъ наукъ и искусствъ, какіе были уже въ славянской Болгаріи. Нетерпѣніе Владиміра увидѣть свой деревянный Кіевъ поскорѣе походящимъ на Царьградъ видно и изъ того, что изъ Корсуня онъ вывезъ бронзовыя статуи и конную квадригу и поставилъ ихъ въ Кіевѣ на удивленіе „невѣгласовъ11, которые „мнили11, что эти диковинки „мрамаряны". Чтобы зачаровать своихъ эстетически чуткихъ Русичей, князь-креститель построилъ храмъ Десятинной Богородицы по образцамъ цареградской красоты, съ цвѣтными мраморами и мозаикой. Онъ заставилъ Византійцевъ подѣлиться съ „варварской11 Русью секретами своей культурности, дать Кіеву учителей — эгихъ маговъ и чародѣевъ просвѣщенія, черезъ что чаялъ вскорѣ увидѣть у себя и „собственныхъ Платоновъ11. Начиная съ своихъ сыновей — Бориса, Глѣба, Ярослава князь-идеалистъ посадилъ принудительно за учебную скамью множество дѣтей „нарочитыя чади11, т. е. аристократическихъ родовъ, хотя матери и оплакивали ихъ отдачу въ невѣдомый дотолѣ придворный пансіонъ. Изъ этой плеяды прошедшихъ правильную и высокую школу образованія юношей и былъ митрополитъ Иларіонъ, нашъ вершинный писатель XI в, уровня котораго русскіе писатели смогли достичь лишь къ концу XVIII и началу XIX вѣковъ, и самъ Ярославъ Владиміровичъ, который, ■слѣдуя завѣтамъ отца, „собра писцѣ многы и прекладаше отъ Грѣкъ на словеньское письмо и тако списаша книги мнози“. Такъ русская культура, какъ одна изъ культуръ христіанскихъ и европейскихъ, родилась въ тотъ моментъ, когда кн. Владиміръ, послѣ глубокихъ размышленій и конкурирующихъ вліяній на него, сознательно избралъ византійскую крещальную купель и въ нее повелительно погрузилъ и весь русскій народъ. Это былъ моментъ опредѣляющій, провиденціальный для всей нашей исторіи. И по мистическому ученію