Vъѣzdъ vъ Parižъ

163 зантемами. Садясь, Аля увидала у крыльца мимозу и попросила вѣтку. На мимозѣ уже выбило мелкій цвѣтъ, блѣднозеленоватой крупкой. — А вотъ, въ январѣ зазолотится! — сказалъ казакъ. — Вотъ тогда пріѣзжайте къ намъ. Не забывайте, счастливо ѣхать! Ъхали быстро, лѣсомъ. И вотъ, уже океанъ, шумитъ... и вотъ, уже городокъ, съ задремавшими дачками, старая церковь изъ тупичка, нѣмая... — и дождь пошелъ. Пустая, у лѣса, станція. Сейчасъ отойдетъ поѣздъ, лѣсной, малюсенькій. Долговязый, рукастый, похожій на учителя Пукина, но брюнетъ, сипло кричитъ — аынн-тююр! Простились. Съ бѣлыми хризантемами, Аля высунулась въ окошко. Поѣздъ гремуче дрогнулъ. И Аля услыхала, какъ крикнулъ не своимъ голосомъ полковникъ, взмахнувъ рукой: — Святая!.. — и ухватилъ себя за голову. Капитанъ все махалъ единственною рукою, съ хризантемкой, — дала ему изъ букета Аля. И она долго махала имъ, отходившимъ за поворотъ Декабрь, 1927 г, Севръ. 11*