Vъѣzdъ vъ Parižъ

39 смотритъ на меня, беретъ мутовку, лѣзетъ въ студеньЯ узнаю гарсона съ Моііе-Рісриеі, отмахиваюсь съ ужасомъ — не надоі Онъ черпаетъ, несетъ на столикъ. Показываетъ пальцемъ: ѣшь! За мной перегородка, тамъ другіе. Гремитъ посуда, шумно, — будто ресторанъ. Лакей съ салфеткой, смотритъ. Ъсть, такое?!.. Мнѣ тошно, я хочу задобрить... Похоже итальянецъ, въ эспаньолкѣ, выглядываетъ изъ-за стѣнки: здѣсь ли я. Я притворяюсь иностранцемъ, — здѣсь „европа“ — и говорю гарсону съ Моііе-РісриеІ, хочу задобрить: — „Ѵоііа, топзіеиг... “ Даю пятифранковую бумажку. — „Вотъ, валюта... Я изъ Парижа, и сейчасъ въ Парижъ..." Онъ смотритъ нагло, говоритъ по-русски: — „Все равно, а надо подписаться. Всѣ анкеты, четырнадцать анкетовъ-съі Я сейчасъ..." Идетъ куда-то. Я въ тревогѣ. Выглядываетъ голова надъ стѣнкой, здѣсь ли я. Я понимаю, отхожу подальше, гдѣ „европа". Прохаживаюсь иностранцемъ. Тамъ — лакей, показываетъ на меня бумажкой. Вижу дверь, чуть пріоткрыта щелью... Я узнаю вокзалъ — Виндавскій. Красное сукно, стаканы, люстры, чемоданы. Залъ I—II класса. Тамъ — они. Всѣ ряженые, въ шубахъ. Отходитъ поѣздъ въ Ригу, на Парижъ. Я вижу низенькаго, голова торчкомъ, въ салопѣ, лисій воротникъ по локти. Съ нимъ другіе, поддерживаютъ, водятъ, всѣ — съ почтеньемъ. Онъ тычетъ пальцемъ къ двери, на меня. Мнѣ жутко, но держусь за ручку: здѣсь — „европа". Всѣ — иностранцами, и всѣ— въ Европу. Я вижу, что на нихъ — до чемодановъ — все чужое. И всѣ они — чужіе, въ русскихъ шубахъ. У выхода — въ суконныхъ колпакахъ, при красныхъ звѣздахъ, — наши дураками. Подобострастно тычутся глазами, сторожатъ. Смотрю я — лисій воротникъ, ко мнѣ!.. Захлопываю дверь, бѣгу куда-то...