Za rubežomъ : razskazы

ные изъ иногороднихъ смотрятъ на казаковъ съ завистью. Они де здЪсь хозяева, и земля ихняя, а мы что? ИзвБстно, что чЁмъ хуже человЪкъ, тЪмъ онъ больше завидуетъ. И всетаки всЪмъ хватаетъ м5ста на кубанскомъ привольБ кормитъ оно всБхь до сыта...

Тяжелыя и страшныя настали на землЪ времена. Почти всЪ европейские нароль: втянулись въ войну. Третй уже тодъ билась Росыя съ нЬмпами, а все войн конца-краю не видно. Наборы шли за наборами. Мобилизовали и казаковъ и иногороднихъ и партиями, одна за другой, гнали ихъ на западъ, туда, гд кипфла война. И многимъ, очень многимъ, не суждено было вернуться. Много народу и своего и чужого полегло на польскихъ поляхъ и на высокихъ карпатскихъ горахъ. А дома съ каждымъ днемъ жизнь становилась все тяжелфе и хуже. И работниковъ стало мало, и пошла страшная дороговизна, ни къ чему приступу нЪтъ. Кто могъ, бросился наживаться на торговлф, набирать денегъ, а деньги все дешевЪли. И стало рости недовольство. А тутъ еще калБки и раненые. Въ каждомъ город больницы и лазареты, и все переполнено. Не было никого, кто бы не жаловался на войну. |

— И зачЪмъ эти войны?—говорила Марья Петровна. СдБлали бы люди такъ, чтобы ихъ совсБмъ не было.

— Терпфть надобно, —отв$чалъ отецъ Григорй.—Терпфть и до конца стоять за свой народъ, за свое государство. А чтобы люди воевать перестали, не думаю. Сказано, что до самаго конца мра будутъ войны. Такъ значить и будетъ. Боже попущеше.

— Вотъ ужъ я съ вами, можно сказать, батюшка, совсфмъ не согласна, — сказала бывшая въ гостяхъ хорошенькая учительница Клавд1я Ивановна. — СовсБмъ не согласна, потому что войны выдумали люди богатые. И все дЪло здфсь только въ бур-жу-аз1и.

ПослЗднее слово выговорила она на-распфвъ, съ ненавистью, призрительно надувъ губки. Отець Григор! не хотфльъ спорить и сказалъ скучнымъ, точно уставшимъ голосомъ:

— Ну что спорить объ этомъ, Клавдя Ивановна. Вы