Za rubežomъ : razskazы

Онъ отдБлывался, наконець, и оть своего кошмара, отъ непр!ятностей и насмЪшекъ. ВмЪсто неуловимой химеры была теперь передъ нимъ живая женщина-преступница, имъ пойманная, которую оставалось только отослать въ штабъ. Въ благодарности начальства и наградЪ онъ не могъ сомнфваться. Вотъ только пофзда были такъ плохо расположены, что уходилъ только одинь пофздь въ сутки, разъ утромъ. Этотъ пофздь уже ушелъ, и приходилось караулить Эльзу весь день и всю ночь до слБдующаго утра. Но на этотъ-то разъ ужъ онъ ее не упустить. И для большей вфрности Африканъ Шетровичъ приказалъ помБстить Эльзу въ своей квартирЪ. Дверь затворилась за шшонкой и комендантомъ и часовые стали у двери.

О чемъ говорилъ Африканъ Петровичъ съ Эльзой, говорилъ ли онъ съ ней и какъ вообще проводилъ онъ время со своей пл$нницей— осталось, разум$ется, никому неизв$стнымъ. Передъвечеромъ Африканъ Петровичъ выходилъ не долго изъ квартиры, гулялъ по мЪстечку, заходилъ въ кофейню, но былъ задумчивъ и грустенъ и на вопросъ знакомыхъ объ ЭльзЪ заговорилъ неожиданно о жестокости и ненужности войны вообще. Такъ отъ него и не добнлись какихъ нибудь болфе или менЪе интересныхъ подробностей объ его плЪнницЪ. Потомъ онъ купиль бутылку коньяку, ветчины и яиць для ужина и ушелъь къ себб. Дверь онъ заперъ на ключъ. Два часовыхъ неподвижно стояли около нея. Темная, беззв$здная ночь спустилась надъ мЪстечкомъ, и долго, до самаго бл$днаго разсвЪта свЪтился огонь въ окнахъ Африкана Петровича.

— Оньъ конечно безумно влюбился въ нее, замфтила дама.

— Но позвольте, въ такой обстановкЪ ! — сказаль педагогъь. — Вы забываете, что черезъ день, самое большее, ее ждеть смерть.

— Точно не могу вамъ сказать, — подумавъ отв$чалъ офицеръ. — Странно вообще должно быть человЪкъ созданъ. Воть вы сказали — любовь. Ну это слово особое и поняте въ немъ такое огромное, какъ бы это сказать, разнообразно индивидуальное что ли. А вотъ странно, что