Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

119

ально-психическое явлеше въ моемъ умЪ, а сама транссубъективная реальность остается внЪ моего сознан!я, трансцендентна моему сознаню. Одни изъ этихъ ученй утверждаютъ, что образъ, имманентный сознаню, есть кошя трансцендентнаго сознаню предмета, друге считаютъ его только символомъ, третьи — конструкшею, производимою познающимь сознашемъ и т. п.

Въ современной философии въ течени послЗднихъ тридпати льть происходить рЬзюЙ поворотъ: появилось много ученй, признающихъ, что чувственно воспринятый предметъ есть не образъ, а само дЪйствительное быте, сама транссубъективная реальность, вступившая въ сознане субъекта.

Принять таюя учешя это значитъ вступить на совершенно новый путь, рфзко порывая съ привычными для культурнаго человЪка представленями о м!Ъ, упрочившимися подъ влянемъ не только философии, но и физики, физ!олони и психологи. Склонность субъективировать и психологизировать все находимое въ сознани закрфплена даже совре меннымъ языкомъ и въФлась такъ глубоко, что многимъ лицамъ трудно сразу понять точный смыслъ ученя философовъ, начавшихъ движенше, о котомъ я буду говорить. Правда, дЪъти и необразованные люди также и въ наше время склонны кь наивному реализму: видя зеленую хвою сосны, сльшша меланхоличесяй шумъ ея вфтвей, они ув$рены, что эта зелность находится тамъ въ хво$ и шумъ наполняетъ собою пространство вокругъ сосны независимо отъ того, есть ли слушатели и зрители этихъ событй. Но образованные люди нашего времени почти вс окончательно пов$рили, будто доказано, что цвЪта и звуки суть психическ!я состояния наблюдателя, будто познаюций субъектъ непосредственно знаеть лишь свои ощущения, вызванныя въ немъ деревомъ, такъ что въ его сознаши наличествуетъ лишь образъ дерева, т. е. можно сказать, психическое дерево, а не само матер!альное транссубъективное быте.

Согласно этому ученйо все, что я нахожу въ своемъ сознании, есть уже не внфшнШ м!ръ, а только мое душевное состояне. Непосредственно я не знаю своихъ дътей, своей жены, своихъ друзей: въ мое сознане вступаютъ не они сами, а только мои реакши на нихъ. Въ клБткЪ своего сознан!я я замкнуть какъ въ тюрьмЪ, въ камерЪ вЪчнаго одиночнаго заключеня; изъ внЪшняго м!ра до меня доходять въ лучшемъ случаЪ только сигналы, и я вправЪ даже усумниться, существуетъ-ли дЪйствительно что либо вн моего сознания.

Отнявъ у природы всЪ ея сокровища и включивъ ихЪ въ составъ субъекта, эти теор!и обезцфниваютъ мръ и въ то-же время вовсе не обогащаютъ субъекта: утверждая, что