Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

225

Сборникъ“ А. А. Шахматова (СПБ. 1910), стр. 667. Если быль подобный случай, былъ ли онъ типиченъ для мордвы? РазумФется, н5тъ. Но именно потому, что такая необыкновенная романическая история произошла, она и стала содержанемъ народной пЪсни. Другой примЪръ: въ сборникахъ Соболевскаго есть п$сня (о ней я буду говорить подробно ниже) о томъ, какъ молодая жена, возненавидЪвъ своего стараго мужа, сожгла его въ пьяномъ видЪф на постели. Возможно, что въ суровой русской дЪйствительности могъ быть такой случай, какъ онъ могъ быть во всякое время во всякомъ народЪ, но разв5 онъ былъ типиченъ для извЪфстной среды? И разв потому онъ сталъ достоянемъ народной пЪсни?

Я полагаю, что пора отказаться отъ изучен!я содержан!я народной лирики съ этой точки зрЪня. Для понимавя народно-лирической поэзли содержане ея представляетъ, конечно, ключъ къ пониманю момента сложен!я пЪсни, ея среды, ея литературнаго м$ста и т. под. Но совершенно такъ же мы должны изучать ее, какъ изучали бы антологио „искусственной“ лирики какого-нибудь народа, если бы случайно были утеряны всЪ фамил!и авторовъ произведен, напечатанныхъ въ этой антолопи. А въ народной лирикЪ эта трудность усугубляется еще тмъ, что пЪсни являются передъ нами не въ томъ видЪ, какъ он были сочинены, а послЪ того, какъ он много лЪтъ, десятилЪТИ, можетъ быть, цълыя столЪт!я иногда, переходили изъ усть въ уста, измЪнялись въ соотвЪтств!и со вкусами того, кто эти пЪсни пфлъ, искажались отъ забвеня и оть разныхъ другихъ причинъ. Поэтому, прежде чЪмъ входить въ анализъ содержан!я и возможнаго происхожденя каждой пЪсни, слЪдуетъ изучить ея составъ. Составъ же народной пЪсни опредфляется обычно соотвфтстиемъ двухъ ея частей: самого содержан!я и того, что служитъ вступленемъ въ пЪеню. Тамъ, гдЪ этого соотвтствия нфтъ, можно предположить, что пЪсня не предстоитъ передъ нами въ своемъ основномъ первоначальномъ видЪ, а подверглась искаженю. Поэтому, изслЪдователь народной лирики долженъ, по моему мн$ню, прежде всего остановиться на вступленяхъ въ пЪсню. И это примфнимо не только къ русской народной лирикЪ, но и ко всякой другой. Я постараюсь подтвердить это на примЪрЪ не только великорусской, но и литовской и мордовской народныхъ лирикъ.

При этомъ совершенно естественно долженъ подняться такой вопросъ. ВЪдь народная пЪсня есть именно пЪсня, она поется, а не произносится или читается по книгЪ, какъ мы это дЪлаемъ. Стало быть, между текстомъ пЪсни и мелодей должна существовать неразрывная связь. Въ такомъ случаЪ, по какому признаку совершается соединене двухъ пЪсенныхъ текстовъ въ одинъ, какъ это мы видимъ постоянно въ истори

Зап. Рус. Науч. Инст., вып. 5 15