Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

156 таютъ стыдомъ отдавать дочерей или женить сыновей въ своихъ деревняхъ, и непремѣнно брачатся съ чужими) были поставлены въ затрудненіе свадьбою парочки, осмѣлившейся слюбиться, будучи изъ одной деревни. „Было рѣшено такъ, чтобы свадьба со всѣмъ поѣздомъ выѣхала непремѣнно изъ деревни, объѣхала ее кругомъ и возвратилась бы съ другого конца, въѣхавъ въ другія ворота... Какъ можно дѣлать свадьбу, не выѣхавши изъ полевыхъ воротъ, —• говорили старики, — счастья не будетъ". (26. 27). Такимъ образомъ, для того, чтобы придать эндогамической свадьбѣ эксогамическій видъ, здѣсь временною фикціей, на срокъ объѣзда, отчуждался отъ деревни весь свадебный поѣздъ. Совершенно обратнымъ, откровенно эндогамическимъ упорствомъ сквозитъ черемисскій запретъ искать невѣсту въ деревняхъ, гдѣ дѣвушки носятъ другой костюмъ, чѣмъ въ деревнѣ жениха. Вѣрность финнотюркскихъ женщинъ своему костюму содѣйствовала широчайшему' его распространенію и глубокому внѣдренію въ Русь, созданную метисизаціей. Восемьдесятъ лѣтъ тому назадъ, казанскій нѣмецъ, докторъ Фуксъ, въ перепискѣ съ женою о черемисахъ, сдѣлалъ совершенно правильное возраженіе на ея опредѣленіе „сарафана" національнымъ русскимъ женскимъ платьемъ. „Часто я хвалилъ тебѣ простонародный костюмъ русскихъ женщинъ. И въ самомъ дѣлѣ хорошій сарафанъ возвышаетъ красу прекрасной россіянки. Но не думай, что это національное русское платье. Сарафанъ съ принадлежностями своими есть еврейское платье, поправленное по греческому вкусу... Ежели тебѣ хочется знать древнее русскихъ женщинъ платье, то поѣзжай напр. въ Тульскую или въ Орловскую губерніи, и тамъ увидишь одинакой костюмъ съ черемисами и вотяками". (Ф. стр. 310). Въ восьмидесятыхъ годахъ прошлаго столѣтія, въ годы моей молодости, мода на такъ называемый русскій костюмъ эпидемически овладѣла дѣвушками и женщинами образо¬