Bitef

но зато он выразит его дух, его существо в созданном им спектакле. И сила внушения этого спектакля во много раз превосходит все, что можно сделать средствами прямой пропаганды. Ю. Любимов мыслит театральными образами и они производят на нас такое впечатление потому, что в нем как худо жнике чувствуется и подлинный гражданин, настоящий общественный человек , как называл это Маркс. Джон Рид, по-видимому, дал первый толчок, послужил исходной точкой замысла. Постепенно он отошел в тень, и спектакль не стал инсценировкой репортажа о революции в замечательной книге американского журналиста, писателя и революционера. Остатки первоначального замысла сохранились в драматургическом обрамлении спектакля. Он начинается с допроса Джона Рида в сенатской комиссии. После этого Джон Рид надолго исчезает изспектакля и появляестя снова лишь в самом конце. Хотя Ю. Любимов отказался от идеи просто инсценировать книгу, в самом главном он пошел за Джоном Ридом. Джон Рид создал худо жетсвенную картину гигантской общенародной революции. Выдающиеся деятели интересовали его меньше, чем массы. Политическую историю Октября книга Джона Рида не заменяет. Ее новаторское значение состоит в том, что она действительно показала народ как ведущую силу истории. Ю. Любимов проявил такт подлинного художника, не ухватившись за догму „левого” театра в изображеник народа. Он пошел на выучку к школе театра, а котором вырос, Вероятно, ему знаком рыл опыт постановки А. Д. Поповым „Виринеи” (1925), когда театр вахтанговцев был еще студией. В этом спектакле было создано запомнившееся мне на всю жизнь изображение народной массы, не толпы, а массы людей, где каждый имел свое лицо. (Знатоки театра могут вспомнить, что впервые принцип этот был применен Вл. Немировичем-Данченко в „Юлии Цезаре”. Но русский революционный народ, по жалуй, вахтанговцы первыми показали реалистически, а потом МХАТ сделал то же самое в „Бронепоезде 14—69”.) Как уже сказано, все средства применены Ю. Любимовым для создания этого волнующего, грандиозного и великолеппного зрелища. Часто пользуется он символикой, делая это с замечательным тактом и мастерством. Несколько раз возникает в спектакле образ пламени разгорающегося пламени революции. Это делается при помощи пантомимы. Актриса в красном трико „играет” это пламя, и особенно выразительны руки, тянущиеся вверх, как языки огня, пробивающегося сквозь мрак. Это пламя пытаются затушить, но оно не гаснет и разгорается. Средствами пантомимы показан и труд народа (эпизод „Пахарь”). У нас много говорят о том, что надо воспевать труд, показывать его красоту. Некоторые понимают это так, что, дескать, надо превращать

пьесы и романы в своего рода школы производственного обучения. Ю. Любимов не воспользовался методами и приемами мнимореалистического изображения труда, но если уж говорить о том, как можно красиво показать труд на сцене, то вот великолепный образец. Пахарь в спектакле это не только красивая сцена, это образ всего народа, сначала взрыхляющего почву, затем народа-сеятеля, народа-творца всего, чем держится жиснъ. Об этом сказано символически, и красиво сказано! Красиво, но без мещанской красивости. Спектакль проникнут той мужественной крастой, которой не страшно, если рядом покажется уродливое. Органической частью спектакля является его сатирическая струя. Происходит величайшая из революций, а рядом продолжается мелкая жизнь обывателей. Одни в страхе, другие пользуются неразберихой для своих темных делишек, третьи взбесившиеся мещане, которые понимают революцию на свой лад. С подлитым сатирическим блеском сделаны эпизоды „Хаос” и „Тени прошлого”. Они не только передают реальную атмосферу времени, когда визвышенное и низкое шли рядом, н только служат фоном, на котором выделяется величие революции. Время показало, что мещанство живуче. И снова вспоминается Маяковскиъ, который еще в 1921 году писал в стихотворении „О дряни”. Утихомирились бури революционных лон. Подернулась тиной советская мешанина. И вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина ... Со всех необътных российских нив, с первого дня советского рождения Стеклись они, наскоро оперенья переменив, и засели во все учреждения. Показав таких мещан, у которых на стене висит и непременный портрет Маркса, Маяковскиъ пишет: Маркс со стенки смотрел, смотрел... И вдруг разинул рот, да как заорет: „Опутали революцию обывательщины нити. Страшнее Врангеля обывательский быт. Скорее головы канареъкам сверните чтоб коммунизм канарейками не был побит! Против этой обывательщины, против мещанского духа в жизни и искусстве борется Ю. Любимов своим спектаклем. Талант Ю. Любимова многогранен. Ему доступны героическая патетика, сарказм, ирония. Вместе с тем он проникновенный лирик. Лиризм у него не слащавый,