BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

288

поэть не только съ единичными проблесками, но и съ подлинными наитями ген!альности. Державинъ въ области словеснаго творчества въ полномъ смыслЪ не только творецъ, но и расточитель “*), и въ этомъ послЪднемъ качествЪ главное и разительное отлише Державина отъ Пушкина съ его м5рой и мЪрностью, съ его собранностью и сжатостью. Въ осм$янномъ Пушкинымъ „Гимн$ лиро эпическомъ“ 1812 г. и въ позднЪйшей олЪ „На отбыт!е великихъ князей Николая и Михаила Павловичей въ армю“ 1814 г. среди поэтическаго „свинца“ есть строфы, которыя н$кими „реминисценщями“ всплывутъ въ поэтическомъ „золотЪЬ“ самого Пушкина, какъ творца „Полтавы“: „И грянулъ бородинсюЙ громъ“, „Птенцы, спорхнувш!е съ гнфзда полсв$тнаго Петрова дома“. Изъ боле ранняго произведеня „На переходъ АльШйскихъ горъ“ (1799) державинское „и тихимъ ман!емъ руки“ появляется въ „ПолтавЪ“ лишь въ слегка измЪъненномъ видЪ: „и слабымъ манемъ руки“. Принято издавна (со времени Мерзлякова) относиться скептически и даже презрительно къ драматическимъ произведенямъ Дер жавина. Но какое и въ нихъ заключено огромное словесно богатство!

Въ спещ1ально интересующемъ насъ отношен!и Державинъ, прямо примыкая къ словесной традищи церкви, Тредьяковскаго и Ломоносова, поэтически утечняетъ и утончаеть ее. У него, такъ же, какъ у Ломоносова, идея тишины (тихости) полна религ!ознаго смысла и религозно сопрягается съ идеей ясности. ВЪдь Державинъ, внЪ всякаго сомнфн!я, самый крупный русск религозный поэтъ. Какъ таковой, онъ в5ренъ церковной традищи, вллян!е которой ощутимо на немъ не меньше, а даже больше, чёмъ на Тредьяковскомъ и ЛомоносовЪ. Но, наряду съ православнымъ церковнымъ вляв!емъ, у Державина даетъ себя знать и вляне западной мистики и слагавшейся, отчасти подъ вмянемъ этой мистики, какой-то новой религ озной „чувствительности“. Въ Державин$ уже чувствуется, что онъ младшй современникъ Жана: Жака Руссо (1712—1778) и старший современникъ /[Шашобрёана (1768—1848), который былъ только на два года моложе ученика Державина, Н. М. Карамзина. Релийозность Державина выливается въ православно-торжественные звуки, она полна церковной истовости, но есть въ ней и какой-то „сентиментальный“ унтертонъ, который подхватитъ и разовьеть Жуковсюй

Надлежитъ отмфтить еще вотъ что. Поняте „тих“ (‚тишина“) у Державина является не только понятемъ обще-психическимъ, имфющимъ, согласно церковной традиши,

2') Впрочемъ, теоретически онъ понималъ, что словесная расточительность антихудожественна, и высказалъ это ВЪ „Разсужден!и о лирической поэз!и“.