BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

39

въ русской поэзи начала Х!Х-го вЪка не были популярны. Къ тому же, Востоковъ считалъ сербеюй эпичесюй стихъ хореемъ, а Пушкинь въ этомъ вопросф, разумБется, долженъ былъ принимать на в$ру суждеше такого авторитета, какъ Востоковъ. Поэтому, совершенно естественно, что для передачи сербскаго эпическаго стиха былъ выбранъ именно вольный стихъ съ „хореическимъ“ (или „женскимъ“) окончанемъ, — т. е. съ двусложной концовкой. Разм$ръ этотъ лучше всего передаваль общее впечатл5ше, производимое сербскимъ десетерцемъ на руссюй слухъ.

У

Что такое стремлеше передать акустическое впечатлЪне, производимое сербскимъ стихомъ, у Пушкина, дЪйствительно, существовало, явствуетъ изъ сличен!я текста пушкинской пЪсни „Братья и Сестра“ съ ея сербскимъ оригиналомъ (Вук Ст. Карацив „Српске народне песме“ 11 № 5). Стихь 96 сербской пЪсни заключаетъ въ себЪ внутреннюю рифму:

Очи пи]у, у траву се кри]у

Пушкинъ перевелъ этотъ стихъ неточно, но тоже съ внутренней рифмой:

Пьетъ ей очи, самъ уходитъ къ ночи, Первые стихи сербской пЪсни гласятъ:

Два су бора напоредо расла меру ьима танковеоха ела.

Слово „боръ“ по сербски значитъ „сосна“, и по русски неудобно было бы перевести зго точно, такъ какъ важно было противоставить два дерева мужского рода одному женскому. Пушкинъ замфнилъ сосны дубами:

Два дубочка выростали рядомъ,

но при этомъ сохранилъ послФдовательность гласныхъ 4-у.0а (два дубочка) сербскаго оригинала (два су бора), да при томъ еще такъ, что передь ударяемыъ 0, какъ и въ сербскомъ оригиналЪ, оказалось 0. Въ сербскихъ пфсняхъ очень часто встрЪчаются аллитераши. Въ частности въ пЪснЪ, послужившей оригиналомъ для пушкинской „Братья и Сестра“ одна четверть всЪхъ стиховъ заключаетъ въ себЪ аллитерацю. При переводЪ Пушкинъ въ цфломъ рядЪ случаевъ сохранилъ эту особенность. Въ нфкорыхъ изъ такихъ случаевъ можно объяснить это случайностью: