BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

48.

Рано молодца женили;

А вторая-то забота —

Воронъ конь мой притомился;

Какъ ужъ третьято забота Красну дЪвицу со мною Разлучили злые люди. Выкопайте мнЪ могилу

Во полЪ, полЪ широкомъ,

Въ головахъ мнЪ посадите

Алы цвЪтики — цвЪ точки,

А въ ногахъ мнЪ проведите

Чисту воду ключевую. Пройдутъ мимо красны дЪвки Такъ сплетутъ себЪ в$ночки, Пройдутъ мимо стары люди,

Такь воды себЪ зачерпнутъ.

Это не просто перезодъ, а полная руссификашя сербской п$сни. Несмотря на сохранене нЪкоторыхъ традищонныхъ эпитетовъ сербской поэз!и („вороной конь“ вм. русск. „добрый конь“, „широкое поле“ вм. русск. „чистое поле“), сербсый колоритъ п$сни совершенно утраченъ, и, если-бы не подзаголовокъ „Изъ Вука Стефановича“, можно-бы подумать, что это стихотворен!е есть подражан!е русской народной пЪснЪ. Народный русск колоритъ для Пушкина замЪщалъ собою всяюЙ „славянскй“ колоритъ. „Сказку о ‘рыбакЪ и рыбкЪ“ мы воспринимаемъ, какъ русскую народную „по духу“ (несмотря на то, что, какъ показало изсл5доване М. Азадовскаго, содержан!е ея взято вовсе не изъ русскаго фольклора); но самъ Пушкинъ первоначально намЪфревался, повидимому, включить ее въ „сни Западныхъ Славянъ“, и въ рукописи она носила заголовокъ „Х\УШ-я пЪсня сербская“.

При такихъ условяхъ, не подлежитъ сомнЪн!ю, что въ нам$реня Пушкина могъ входить переводъ сербскихъь пБсенъ русскимъ народнымъ разм$ромъ. А что на вышеописанный сумароковско-востоковсюЙ вольный стихъ Пушкинъ смотр$лъ именно, какъ на размфръ русской народной поэзии, — объ этомъ свидфтельствуютъ тЪ стихотворные отрывки, которые онъ написалъ этимъ разм5ромъ, и перечень которыхъ данъ Б. А. Томашевскимъ въ стать „Генезисъ ПЪсенъ Западныхь Славянъ“ (Ашеней 1926 = „О стихЪ“ стр. 77 слл.). ВсЪ они и по формЪ, и по содержаню являются подражен!ями русской народной поэзи. Одинъ изъ нихъ включенъ былъ Пушкинымъ въ число „ПЪсенъ о СтенькЪ РазинЪ“, другой находится среди пЪсенъ, переданныхъ Пушкинымъ КирЪевскому съ зам5чайемъ „разберите-ка, которыя поетъ народъ,