Bogomolьe

136 какъ всегда дѣлаетъ, и, прищелкивая сочно языкомъ, весело говоритъ: — Сейчасъ теплыхъ просфоръ возьмемъ, съ кагорчикомъ угощу тебя. А на ужинъ... закажемъ мы съ тобой монастырскую солянку, тро-ицкую! Такой ужъ не подадутъ нигдѣ. Онъ ведетъ меня черезъ площадь, къ Лаврѣ. Розовыя ея стѣны кажутся теперь выше, синіе купола — огромными. Толсто набиты на нихъ звѣзды. Я смотрю на стѣны и радостно-затаенно думаю — что-то за ними, тамъ?.. Боръ... и высокая келейка, съ оконцемъ подъ куполкомъ? Спрашиваю — увидимъ келейку? Отецъ говоритъ — увидимъ, у каждаго тамъ монаха келья. На немъ верховые сапоги, ловкая шапочкаверховка, — всѣ на него любуются. Богомолки называютъ его молодчикомъ. Передъ Святыми Воротами, сидятъ въ два ряда калѣки-убогіе, тянутся деревянными чашками навстрѣчу и на разные голоса канючатъ: — Христа ра-ди ... православные, благодѣ-тели ... кормильцы... для пропитанія души-тѣла... родителевъсродниковъ ... Сергія Преподобнаго ... со присвятыи Тро-ицы... Мы идемъ между черными, изсохшими руками, между падающими въ ноги лохматыми головами, которыя ерзаютъ по навозу у нашихъ ногъ, и бросаемъ въ чашки копѣечки. Я со страхомъ вижу вывернутыя кровяныя вѣки, оловянныя бѣльма на глазахъ, провалившіеся носы, ввернутые винтомъ подъ щеки, култышки, язвы, желтые волдыри, сухія ножки, какъ палочки... И впереди, далеко, къ самымъ Святымъ Воротамъ, машутъ и машутъ чашками, тянутся къ намъ руками, падаютъ головами въ ноги. Пахнетъ черными корками, чѣмъ-то кислымъ.