Bogomolьe

46 — По утру выгоняю, а къ ночи би-ткомъ .., за тройчатку, съ кипяткомъ! Изъ вашего лѣску. Такъ папашенькѣ и скажите: былъ, молъ, у Прокопа Брехунова, чай пилъ и гусей видалъ. А за лѣсокъ, молъ, Брехуновъ къ Покрову ни-какъ не можетъ... а къ Пасхѣ, можетъ, Господь поможетъ. Всѣ смѣются. Анюта испуганно шепчетъ мнѣ: „бабушка говоритъ, всѣ трактирщики сущіе разбойники ... зарѣжутъ, кто ночуетъ!" Но Брехуновъ на разбойника не похожъ. Онъ беретъ меня за голову, спрашиваетъ „а Москву видалъ?" — и вскидываетъ выше головы. Я знаю эту шутку, мнѣ нравится, пальцы только у него жесткіе. Онъ повертываетъ меня и говоритъ: „мнѣ бы такого паренька-то!“ У него все дѣвчонки, пять штукъ дѣвчонокъ, на пучки можно продавать. Домна Панферовна не велитъ отчаиваться, можетъ что-то поговорить супругѣ. Брехуновъ говоритъ — наврядъ, у старца Варнавы были, и онъ не обнадежилъ: „зачѣмъ, говоритъ, тебѣ наслѣдничка?" — Говорю — Господь даетъ, расширяюсь ... а кому всю машину передамъ? А онъ, какъ въ шутку: „этого добра и безъ твоего много"! — трактирныхъ, значитъ, дѣловъ. — Не по душѣ ему, значитъ, — говоритъ Горкинъ, — а то бы помолился. — А чайку-то попить народу надо? Говорю — „басловите, батюшка, трактирчикъ на Разгуляѣ открываю". А онъ опять все сомнительно: „разгуляться хочешь?" Открылъ. А подручный меня на три тыщи и разгулялъ! Въ пустякѣ вотъ, и то провидѣлъ. Горкинъ говоритъ, что для святого нѣтъ пустяковъ, они до всего снисходятъ. Пьемъ чай въ богомольномъ садикѣ. Садикъ безъ травки, вытоптано, наставлены бесѣдки изъ бузины, какъ