Bogomolьe

НА СВЯТОЙ ДОРОГЪ Съ трескомъ встряхиваютъ меня, страшные голоса кричатъ — „тпру!.. тпру!..“ — и я, какъ впросонкахъ, слышу: — „Понеслась-то какъ!.. Это она Яузу признала, пить желаетъ." — „Да нешто Яуза это?“ — „Самая Яуза, только чистая тутъ она.“ Какая Яуза? Я ничего не понимаю. — Вставай, милой... ишь, разоспался какъ! узнаю я ласковый голосъ Горкина. — Щеки-то нажгло .. . Хуже такъ-то жарой сморитъ, въ головку напекетъ. Вставай, къ Мытищамъ ужъ подходимъ, донесъ Господь. Во рту у меня все ссохлось, словно песокъ насыпанъ, и такая истома въ тѣлѣ, — косточки всѣ поютъ. Мытищи..? И вспоминаю радостное: вода изъ горы бѣжитъ! Узнаю голосокъ Анюты: — „Какой же это, бабушка, богомольщикъ ... въ телѣжкѣ все!“ И теперь начинаю понимать: мы идемъ къ Преподобному, и сейчасъ лѣто, солнышко, всякіе цвѣты, травки... а я въ телѣжкѣ. Вижу кучу травы у глаза, слышу вялый и теплый запахъ, какъ на Троицынъ День въ церкви, — и ласкающій холодокъ освѣжаетъ мое лицо: сыплются на меня травинки, и черезъ нихъ все — зеленое. Такъ хорошо, что я притворяюсь спя-