Bogomolьe

60 босые. Перематываютъ онучи, чинятся, спятъ въ лопухахъ у моста, настегиваютъ крапивой ноги, чтобы пошли ходчей. На мосту сидятъ съ деревянными чашками убогіе и причитаютъ: — Благодѣ-тели.. ми-лостивцы, подайте святую милостнику... убогому-безногому ... родителевъ-сродниковъ... для-ради Угодника, во-тѣлоздравіе, во-душиспасеніе... Анюта говоритъ, что видѣла страшеннаго убогаго, который утюгами загребалъ ползъ на кожѣ, безъ ногъ вовсе, когда я спалъ. И поющихъ слѣпцовъ видали. Мнѣ горько, что я не видѣлъ, но Горкинъ утѣшаетъ, — всего увидимъ у Троицы, со всей Росеи туда сползаются. Говорятъ — вонъ тамъ какой болѣзныйі На низенькой телѣжкѣ, на дощатыхъ каткахъ-колескахъ, лежитъ подъ дерюжиной паренекъ, ни рукой, ни ногой не можетъ. Везутъ его старуха съ дѣвчонкой изъ-подъ Орла. Горкинъ кладетъ на дерюжину пятакъ и проситъ старуху показать — душу пожалобить. Старуха велитъ дѣвчонкѣ поднять дерюжку. Подымаются съ гуломъ мухи и опять садятся сосать у глазъ. Отъ больного ужасный запахъ. Дѣвчонка вѣткой сгоняетъ мухъ. Мнѣ дѣлается страшно, но Горкинъ велитъ смотрѣть. — Отъ горя не отворачивайся... грѣхъ это! Въ ногахъ у меня звенитъ, такъ бы и убѣжалъ, а глядѣть хочется. Лицо у парня костлявое, какъ у мертвеца, все черное, мутные глаза гноятся. Онъ все щурится и моргаетъ, силится прогнать мухъ, но мухи не слетаютъ. Стонетъ тихо и шепчетъ засохшими губами — „Дунька... помочи-и ..Дѣвчонка вытираетъ ему ротъ мокрой тряпкой, на которой присохли мухи. Руки у него тонкія, лежатъ, какъ плети. Въ одной вложенъ деревянный крестикъ, изъ лучинокъ. Я смотрю на крестикъ, и хочется мнѣ заплакать почему-то. На холщевой рубахѣ парня лежатъ копѣйки. Ѳедя кладетъ