Bogomolьe

89 скаетъ на колесѣ ведро. Колесо долго вертится. Долго дрожитъ веревка, втягиваетъ ведро. Отъ ведра вѣетъ холодомъ. Вода — какъ слеза, студеная, больно пить. Говорятъ — подземельная тутъ рѣка, во льду; бываетъ, что и льдышки вытягиваютъ, а кому счастье серебряные рубли находятъ, старинные. Тутъ разбойники кладъ держали, а потомъ просвѣтилось мѣсто, какой-то монахъ ихъ вывелъ. — Глядите-ка, — говоритъ Ѳедя, — старушка знакомая тутъ, съ внучкой-то, въ бусахъ-то ... у заставыто повстрѣчали! Старушка признаетъ насъ, рада. Съ ней на травкѣ красавочка-молодка, которая на дѣвочку похожа, въ красной повязкѣ рожками, въ узорочной сорочкѣ. Всѣ мы рады, словно родные встрѣтились. Молодка почемуто плачетъ, перебираетъ янтарныя бусинки въ колѣняхъ. Горкинъ разспрашиваетъ, съ чего это она плачетъ, Старушка жалуется, что вотъ, ни съ чего обидѣлъ внучку старикъ одинъ, — вонъ лежитъ, боровъ, на кирпичѣ-то дрыхнетъ! — Да что, родные... Подшелъ къ намъ, схватилъ бабочку за рукавъ, сталъ сопѣть, затребовалъ ее... дай мнѣ твой замочекъ, какой ни есть ... я те замкну отомкну, а грѣхъ на себя приму! Тьфу!. . Боровъ страшный!.. Про грѣхъ сказалъ-то чего, а? А это онъ отъ людей слыхалъ, что мальчика — андельскую душку заспала, молчитъ-горюетъ съ того. Она — отъ него, заголосила .. . Какъ бѣсъ, страшный, желѣзами закрученъ, замки навѣшены! Онъ ее за бусы и схватилъ, потянулъ къ себѣ ... пойдемъ со мной жить, я съ тебѣ грѣхъ сыму-разомкну! И порвалъ бусы-то на ней. Чумовой! Всѣ тутъ собирали, не собрали. До слезъ внучку довелъ. И плакать разучилась, а вотъ и заплакала! Красавочка-молодка смотритъ на насъ сквозь слезы. Горкинъ и говоритъ: — А вѣдь къ лучшему вышло-то! Она, будто, въ