Grammatika lюbvi : izbrannыe razskazы

6 не оборачиваясь, когда впереди показалась деревня, замыкавшая горизонтъ своими лозинами и садомъ. — А зачѣмъ? — сказалъ Ивлевъ. Малый помолчалъ и, сбивъ кнутомъ прилипшаго къ лошади крупнаго овода, сумрачно отвѣтилъ: — Да чай пить... — Не чай у тебя въ головѣ, — сказалъ Ивлевъ. Все лошадей жалѣешь. — Лошадь ѣзды не боится, она корму боится, — отвѣтилъ малый наставительно. Ивлевъ поглядѣлъ кругомъ: погода поскучнѣла, со всѣхъ сторонъ натянуло линючихъ тучъ, и уже накрапывало — эти скромные деньки всегда оканчиваются окладными дождями... Старикъ, пахавшій возлѣ деревни, сказалъ, что дома одна молодая графиня, но все - таки заѣхали. Малый натянулъ на плечи армякъ и, довольный тѣмъ, что лошади отдыхаютъ, спокойно мокъ подъ дождемъ на козлахъ тарантаса, остановившагося среди грязнаго двора, возлѣ каменнаго корыта, вросшаго въ землю, истыканную копытами скота. Онъ оглядывалъ свои сапоги, поправлялъ кнутовищемъ шлею на коренникѣ; а Ивлевъ сидѣлъ въ темнѣющей отъ дождя гостинной, болталъ съ графиней и ждалъ чая; уже пахло горящей лучиной, густо плылъ мимо открытыхъ оконъ зеленый дымъ самовара, который босая дѣвка набивала на крыльцѣ пуками ярко пылающихъ кумачнымъ огнемъ щепокъ, обливая ихъ керосиномъ. Графиня была въ широкомъ розовомъ капотѣ, съ открытой напудренной грудью; она курила, глубоко затягиваясь, часто поправляла волосы, до плечей обнажая свои тугія и круглыя руки; затягиваясь и смѣясь, она все сводила разговоръ на любовь, и между прочимъ разсказывала про своего близкаго сосѣда, помѣщика Хвощинскаго, который, какъ зналъ Ивлевъ еще съ дѣтства, всю жизнь былъ помѣшанъ на любви къ своей горничной Лушкѣ, умершей въ ранней молодости. — „Ахъ, эта легендарная Лушка!замѣтилъ Ивлевъ шутливо, слегка конфузясь своего признанія. — Оттого, что этотъ чудакъ обоготворилъ ее, всю жизнь посвятилъ сумасшедшимъ мечтамъ о ней, я въ мо-