Izabrannыe razskazы

236 — И очень радъ, и очень радъ... — Христофоровъ вдругъ взялъ его за руку, какъ бы взволнованно. — Вы слушайте меня. Все, что я вамъ говорю, слушайте. Дурному не научу, а кромѣ меня некого вамъ слушать. И время трудное, и ваша жизнь'длинна. Закатъ смутно краснѣлъ сквозь чащу, и вода журчала. Иногда что-то похрустывало въ лѣсу. Христофоровъ поднялъ голову къ небу. Оно стояло высоко, блѣдно-зеленое, пламенѣя къ западу, и холодно-лиловое къ востоку. Легкимъ узоромъ едва проступали звѣзды. — Вотъ она,— сказалъ Христофоровъ, указалъ на блѣднозолотистую, нѣжную Вегу. Это Вега, Ваня, альфа Лиры, о которой я говорилъ вамъ, какъ объ одной изъ самыхъ близкихъ къ намъ. —- Да, помню. — Это Вега,—повторилъ Христофоровъ, — Голубая звѣзда Вега, звѣзда любви, моя звѣзда. — Какъ-же такъ ваша? — Вы не видите сейчасъ параллелограмма Лиры, возглавляемаго ею. Небо недостаточно еще стемнѣло. А почему это моя звѣзда, особый разговоръ. Христофоровъ разговора не продолжалъ. Да было-бы и поздно. Ужъ вполнѣ темнѣло. Въ Дворикахъ по ночному лаяла собака. Пора, У Антона Прокофьича на столѣ стояла маленькая лампочка, едва освѣщавшая комнату. Самъ онъ раздѣвался за перегородкой, и по временамъ высовывалъ худую голову въ очкахъ и съ тощею козлиною, бородкой. — Кто смѣлъ, — крикнулъ онъ, когда Ваня и Христофоровъ входили: — тотъ двоихъ съѣлъ. Панкратъ Ильичъ, съ которымъ, видимо, шелъ у него оживленный разговоръ, стелилъ на полу тулупъ. Т0"т0 вотъ и съѣлъ... они, черти, всѣ нажоатые. Кто^сыгъ, тотъ и съѣлъ. А наше мужичье, что? Замѣсто хлѣба оконятникъ. Ткнешь его, онъ и икнетъ. Ага, сопутнички, пора, пора,—заговорилъ вновь Антонъ Прокофьичъ. — Ну, что-жъ, все' жительство наше