Izabrannыe razskazы

235 Верхи осинъ за рѣчкой, подымавшихся по взгорью, дымно розовѣли. А внизу уже ложился сумракъ. Въ тихомъ воздухѣ съ легкимъ дыханіемъ близкаго снѣга, но съ пронзительной горечью весны, раздалось дальнее тайнственное хорканье. И вотъ, за тонкой сѣтью осинъ, летя надъ рѣчкою и низиной, появился и самъ тайный обитатель этихъ мѣстъ. Длинноносый вальдшнепъ тянулъ на зарѣ, насвистывалъ, нахоркивалъ вѣчный призывъ любви, вѣрное указаніе в-сны. Налетѣвъ близко, вдругъ увидѣлъ людей, трепыхнулся, сдѣлалъ полоборота, и на крѣпкихъ, на упругихъ крыльяхъ, разрѣзая длиннымъ носомъ зарумянившійся воздухъ, полетѣлъ дальше. Христофоровъ засмѣялся. — Насъ увидѣлъ 1 Что за зоркій глазъ! Я прервалъ васъ, Ваня потому, что очень люблю это, весенній вечеръ, тягу... Онъ досталъ изъ старенькаго портсигара на закурку табаку, сталъ свертывать его въ оумажкѣ между пальцевъ. — Съ тягою связано мое дѣтство, домъ, усадьба, мать, отецъ — все то, что ушло невозвратимо. Вотъ я и взволновался. Что-же до ъасъ... ну, молодость нерѣдко вызываетъ въ насъ участіе, сочувствіе... А потомъ... вы знаете, вѣдь я совсѣмъ одинъ. Родители мои давно ужъ умерли, сестра погибла зъ революцію, женатъ я не былъ. Такъ что я бобыль. И надо думать, во мнѣ есть какое-то семейственное тяготѣніе — вы, напримѣръ, кажетесь мнѣ вродѣ-оы племянникомъ. И вотъ въ Москву, Богъ дастъ, догѣдемъ, мнѣ-бы хотѣлось повидать кое кого изъ прежнихъ... Вѣдь мы, знаете, становимся теперь ужъ рѣдкостью... — Да, вы не совсѣмъ такой... обыкновенный, глухо сказалъ Ваня. Христофоровъ подперъ рукой голову. — Необыкновеннаго во мнѣ ничего нѣтъ, просто я человѣкъ, но, правда, мало подходящій къ нашимъ временамъ. — Онъ улыбнулся. — Для чего такой я нуженъ? — Однако-же вы учите меня?