Lѣto gospodne : prazdniki

114 Здороваются за руку. Крапивкинъ пьетъ чай на ящикѣ. Мѣдный зеленоватый чайникъ, толстый стаканъ граненый. Горкинъ отказывается вѣжливо:только пили,хоть мы и не пили. Крапивкинъ не уступаетъ: „палка на палку — плохо, а чай на чай — Якиманская, качай!" Горкинъ усаживается на другомъ ящикѣ, черезъ щелки котораго, въ соломкѣ, глядятся яблочки. — „Съ яблочными духами чаекъ пьемъ!" — подмигиваетъ Крапивкинъ и подаетъ мнѣ большую синюю сливу, треснувшую отъ спѣлости. Я осторожно ее сосу, а они попиваюгь молча, изрѣдка выдувая слово изъ блюдечка вмѣстѣ съ паромъ. Имъ подаютъ еще чайникъ, они пьютъ долго и разговариваютъ какъ слѣдуетъ. Называютъ незнакомыя имена, и очень имъ это интересно. А я сосу уже третью сливу и все осматриваюсь. Между рядками арбузовъ на соломенныхъ жгутикахъ-виточкахъ по полочкамъ, надъ покатыми ящичками съ отборнымъ персикомъ, съ бордовыми щечками подъ пылью, надъ розовой, бѣлой и синей сливой, между которыми сѣли дыньки, виситъ старый тяжелый образъ въ серебреномъ окладѣ, горитъ лампадка. Яблоки по всему лабазу, на соломѣ. Отъ вязкаго духа даже душно. А въ заднюю дверь лабаза смотрятъ лошадиныя головы привезли ящики съ машины. Наконецъ, подымаются отъ чая и идутъ къ яблокамъ. Крапивкинъ указываетъ сорта: вотъ бѣлый наливъ, — „если глядѣть на солнышко, какъ фонарикъ!" — вотъ ананасное - царское, красное, какъ кумачъ, вотъ анисовое монастырское, вотъ титовка, аркадъ, боровинка, скрижапель, коричневое, восковое, бѣль, ростовка-сладкая, горьковка... — Наблюдныхъ-то? .. показистѣй тебѣ надо... задумывается Крапивкинъ, — хозяину потрафить надо? . . .Боровокъ крѣпонекъ еще, поповка некрасовита... — Да ты мнѣ, Ондрей Максимычъ, — ласково говоритъ Горкинъ, — покрасовитѣй какихъ, парадныхъ. Павловку, что ли... или эту, вотъ какъ ее?.