Lѣto gospodne : prazdniki

5 — Тяжело тоже переламываться, теперь все строго, постъ. Ну, и сердются. А ты держись, про душу думай. Такое время, все равно какъ послѣдніе дни пришли. .. по закону-то! Читай — „Господи-Владыко живота моего“. Вотъ и будетъ весело. И я принимаюсь читать про себя недавно выученную постную молитву. Въ комнатахъ тихо и пустынно, пахнетъ священнымъ запахомъ. Въ передней, передъ красноватой иконой Распятія, очень старой, отъ покойной прабабушки, которая ходила по старой вѣрѣ, зажгли „постную", голаго стекла, лампадку, и теперь она будетъ негасимо горѣть до Пасхи. Когда зажигаетъ отецъ, — по субботамъ онъ самъ зажигаетъ всѣ лампадки, — всегда напѣваетъ пріятно грустно-: „Кресту Твоему поклоняемся, Владыко", и я напѣваю за нимъ, чудесное: „И Свято-е... Воскресе-ніе Твое Сла-а вимъ!" Радостное до слезъ бьется въ моей душѣ и свѣтитъ, отъ этихъ словъ. И видится мнѣ, за вереницею дней Поста, — Святое Воскресенье, въ свѣтахъ. Радостная молитвочка! Она ласковымъ свѣтомъ свѣтитъ въ эти грустные дни Поста. Мнѣ начинаетъ казаться, что теперь прежняя жизнь кончается, и надо готовиться къ т о й жизни, которая будетъ... гдѣ? Гдѣ-то, на небесахъ. Надо очистить душу отъ всѣхъ грѣховъ, и потому все кругомъ — другое. И что-то особенное около насъ, невидимое и страшное. Горкинъ мнѣ разсказалъ, что' теперь — „такое, какъ душа разстается съ тѣломъ". Они стерегутъ, чтобы ухватить душу, а душа трепещется и плачетъ — „увы мнѣ, окаянная я!“ Такъ и въ ифимонахъ теперь читается. — Потому они чуютъ, что имъ конецъ подходитъ,