Lѣto gospodne : prazdniki

Троицынъ День На Вознесенье пекли у насъ лѣсенки изъ тѣста „Христовы лѣсенки“ — и ѣли ихъ осторожно, перекрестясь. Кто лѣсенку сломаетъ — въ рай и не вознесется, грѣхи тяжелые. Бывало, несешь лѣсенку со страхомъ, ссунешь на край стола и кусаешь ступеньку за ступенькой. Горкинъ всегда ужъ спроситъ, не сломалъ ли я лѣсенку, а то поговѣй Петровками. Такъ повелось съ прабабушки Устиньи, изъ старыхъ книгъ. Горкинъ ей подпсалтырникъ сдѣлалъ, съ шишечками, точеный, и послушалъ ея наставки; потому-то и зналъ порядки, даромъ что сроду плотникъ. А по субботамъ, съ Пасхи до Покрова, пекли ватрушки. И дни забудешь, а какъ услышишь запахъ запеченаго творогу, такъ и знаешь: суббота нынче. Пахнетъ горячими ватрушками, по вѣтерку доноситъ. Я сижу на доскахъ у сада. День настояще лѣтній. Я сижу высоко, вѣтки березъ вьются у моего лица. Листочки дотого сочные, что бѣлая моя курточка обзеленилась, а на рукахъ — какъ краска. Пахнетъ зеленой рощей. Я умываюсь листочками, тру лицо, и черезъ свѣжую зелень ихъ вижу и новый дворъ, новое лѣто вижу. Садъ уже замѣнился, яблони — бѣлыя отъ цвѣта, въ сочной, густой травѣ крупно желтѣетъ одуванчикъ. Я иду по доскамъ къ сирени. Ее клонитъ отъ тяжести кистями. Я беру ихъ въ охапку, окунаюсь въ