Rodnoe

154 лено, если глядѣть на небо. Зелень такая сочная, ж ив а я. И на этомъ „небѣ“, на этомъ живомъ небѣ, плаваетъ большая птица, съ желтыми крыльями, — залетѣвшая бабочка. И еще птички, красныя: мелкія бабочки въ крапивѣ. И неотрывно смотришь, какъ царапается ползётъ тяжелая, похожая на ягодку-рябинку, поменьше только, божья коровка — для меня настоящая коровка, ползётъ по „небу". А „волки", бѣлые чурбачки, пасутся. И вотъ, помню испугъ и счастье: пришла коса! Добрый, лохматый плотникъ всталъ надо мной, надъ „лѣсомъ"... —■ А ну-ка, выбирайся... а то порѣжу, вострая у меня коса! — страшно сказалъ онъ мнѣ, взмахивая косой надъ „небомъ". Я закричалъ, заплакалъ. А онъ показалъ мнѣ зубы и поманилъ: — А ты гляди-ка, какая штука! И досталъ изъ кармана дудочку — поиграть. Но я не умѣлъ играть. Дудочка была бѣлая, въ кружочкахъ, въ дыркахъ. Онъ повертѣлъ ее, заигралъ пальцами по дыркамъ, и дудочка запѣла. Плотникъ присѣлъ ко мнѣ и игралъ долго-долго. И пѣлъ знакомую пѣсенку, которую пѣлъ и я. Ды-я поѣду на родину, На родинѣ дубъ стоитъ, На дубу сова сидитъ, Сова-то мнѣ те-о-ща, Воробушекъ шу-у-ринъ, Глазыньки прищу-у-рилъ... —- Валяй и ты про сову, — сказалъ онъ ласково и далъ мнѣ дудочку поиграть, — валяй-дуй! Я сталъ дуть въ дудочку, но она не хотѣла пѣть, только сипѣла-плакала, — капало изъ нея на травку. А плотникъ звенѣлъ косой. Падали лопушки, крапива, -