Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

10 Достаточно было одного праведника, развязавшаго кулечекъ съ провизіей, что бы и всѣ прочіе кульки и корзиночки начали раскрываться. Закусили, выпили, лобызаясь между собою троекратными поцѣлуями. Захотѣлось пѣть. Мой сожитель, Федя Троянскій, славился какъ запѣвало. Баритонъ драматическаго тембра, хватающій за душу безъ различія пола. — Федя! Запѣвай! Выйдь на Волгу, — чей стонъ раздается Надъ великою русской рѣкой... Когда проѣзжали слободой, Федя запѣлъ „запрещенную" и, полиція, остановивши вагонъ, потребовала прекратить пѣніе. Къ остановленному вагону сбѣжалась толпа подвыпившей публики. Всѣ — за студентовъ, всѣ противъ полиціи! — Какая бѣда, если споютъ пѣсно? Дѣло праздничное. . А молодая душа буянить хочетъ. — Федя! Запѣвай „Дубинушку!" Наша позиція неприступна: высоко, винтовая лѣсенка охраняется парнями внушительнаго тѣлосложенія да еще съ суковатыми дубинками. Публика нижняго этажа тоже ссорится: одни за насъ, другіе — за полицію, недозволяющую пѣть возмутительныхъ пѣсенъ. Нѣсколько вагоновъ конки, вынужденные тоже остановиться, увеличили значительность происшествія. Публика подняла ропотъ и полиція махнула рукой. Мы побѣдили и съ пѣснями встрѣтили сверкавшую на солнышкѣ Волгу... Героемъ себя чувствовалъ Федя Троянскій, подъ водительствомъ котораго была одержана побѣда надъ полиціей. Да и вся прочая компанія пребывала въ воинственно-побѣдномъ настроеніи. Но тутъ случилось нѣчто