Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

185 — Не выношу черемухи: тяжелый и... вульгарный запахъ!.. Особенно, когда начинаетъ вянуть... Вянуть? Нѣтъ, нѣтъ! Она сохранитъ эту вѣтку надолго... Вѣрочка бѣжитъ въ уборную и приноситъ стаканъ съ водою. — Пей холодную водицу! — шепчетъ дѣвушка, устраивая черемуху въ стаканѣ. Не держится: перетягиваетъ и валится. — Мадемуазель! Прошу поосторожнѣе. Вы уже сдѣлали тутъ лужу. — Это не бѣда... Пассажирка вышла. Скоро появился проводникъ съ тряпкой. Вытеръ лужицу, понюхалъ цвѣты и сказалъ дѣловито: — Духъ хорошій у черемухи бываетъ. Пока проводникъ вытиралъ лужицу, Вѣрочка держала черемуху обѣими руками на высотѣ, словно боялась, что ее оскорбятъ прикосновеніемъ тряпки. Потомъ все успокоилось. Вернулась пассажирка, и въ купэ запахло табакомъ. Она вынула изъ чемодана думку, сунула ее въ уголокъ и, прильнувъ головою, склонилась и стала клевать носомъ. Смѣшная такая! Похожа на цаплю: длинный носъ и длинныя тонкія ноги. Подъ закрытыми глазами — синіе мѣшечки и родинка на самомъ кончикѣ нося. Вѣрочка смотрѣла на нее съ любопытствомъ и сожалѣніемъ. Посмотрѣлась въ зеркальце, улыбнулась и подумала: „Слава Богу, что я хорошенькая!"... Потомъ глубоко вздохнула и стала думать. Никто не мѣшалъ ей теперь думать о своемъ счастьи. А счастье было огромное. Вмѣстѣ съ ароматомъ черемухи оно пропитало собою не только все купэ, но и все, что мелькало за окномъ. А тамъ подкрадывался тихій ласковый весенній вечеръ и скорая ночь. Съ луговъ тянуло прохладой, напитанной травами и луговыми цвѣтами: пахло то медомъ, то теплой землей, то ланды¬