Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

28 — Я помогалъ Федору Павловичу вылѣзти сухимъ изъ воды и больше ничего! Мадемуазель Гирляндайо вынула изъ сумочки кружевной платочекъ и заплакала. Задыхаясь, начала прерывисто шептать: — Вы мнѣ... вчера... сказали, что меня любите... Докажите это на дѣлѣ: откажитесь... отъ дуэли... Тогда повѣрю... — Къ сожалѣнію, и очевидно, — моя любовь не столь возвышенна, чтобы доказывать ее спасеніемъ собакъ и прочими героическими подвигами... — Какой вы жестокій... Вы меня вовсе не любите... Не любите... Не вѣрю, не вѣрю! И снова плачъ въ кружевной платочекъ. Плачъ сперва кроткій и нѣжный, потомъ сильнѣе и сильнѣе. Истерика!.. Распахнулась дверь и, какъ сумасшедшій, влетѣлъ Федя. Онъ прострѣлилъ меня злобнымъ взоромъ и сталъ метаться и кому-то кричать: — Дайте воды! Слишкомъ много актерскаго уловилъ я въ мадемуазель Гирляндайо и потому отвѣчалъ ей тѣмъ-же. Меня бѣсило это актерское въ голосѣ, жестахъ, въ діалогахъ, въ истерикѣ. Я захватилъ съ вѣшалки пальто и шляпу и рѣшительно покинулъ комнату... Ходилъ безцѣльно по улицамъ, забрелъ въ городской садъ, посидѣлъ тамъ въ ресторанѣ за бутылкой пива и обдумывалъ, какъ вывернуться изъ паутины лжи и глупости, въ которыхъ все больше и больше запутывался... Вспомнилось, что упустилъ одинъ чрезвычайно удобный моментъ для этого; мадемуазель Гирляндайо сказала: „докажите, что меня любите — откажитесь отъ дуэли, тогда я повѣрю!“ Слѣдовало доказать. Но сейчасъ-же вставала другая опасность: ну, доказалъ, а дальше? Жениться? Слуга покорный! А проклятый оркестръ жаритъ сперва вальсъ изъ