Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

45 — Не понимаю твоего сравненія! — обиженно произнесъ Федя. Что ты этимъ хочешь сказать? — Помнишь, что сказалъ Пушкинъ? „Чѣмъ меньше женщину мы любимъ, тѣмъ больше нравимся мы ей“... — Пусть этимъ руководствуются разные ДонъЖуаны. Я не изъ ихъ числа... — Терпѣніе и трудъ все перетрутъ? Такъ по твоему? Федя пожалъ плечами и уткнулся въ анатомію. Однажды, вернувшись домой, я увидалъ на письменномъ столѣ Феди большой портретъ Грикеріи Николавны въ стеклянной рамкѣ. Одѣта въ тотъ самый костюмъ мадонны, въ которомъ мы впервые увидѣли ее во дни ледохода. Поперекъ портрета собственноручная надпись: „Люблю-ли тебя, — я не знаю, Но кажется мнѣ, что люблю"... Эта новинка больно кольнула меня въ душу. Вотъ какъ! Не ожидалъ такихъ успѣховъ. Ай, да Федя Троянскій! Недаромъ у него такая громкая фамилія. Ревность зашевелилась въ груди. Появилось желаніе соперничества, и скоро на моемъ столѣ появился такой-же величины портретъ „Периколлы" съ надписью: „О, другъ мой, тебя до могилы Я буду любить всей душой!". Я не присутствовалъ при томъ моментѣ, когда вернувшійся домой Федя впервые увидалъ на моемъ столѣ портретъ Гликеріи Николавны въ роли Периколы, но первая-же встрѣча послѣ этого съ нимъ убѣдила меня въ томъ, что наша дружба треснула. Когда я вошелъ въ комнату, Федя даже не обернулся. Онъ былъ такъ замкнутъ и холоденъ, словно я пересталъ для него су¬