Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

опредЪленное лицо. Такъ напр., широко распространенная въ русской деревнз и среди нашей прислуги въ старое время пъсенка о крестьянкЪ, встрЬтившей барина, Ъхавшаго въ коляскЪ съ двумя собачками впереди и съ двумя лакеями позади, принадлежала дЪйствительно крестьянкЪ, которая сдфлалась впослЪдстви графиней Шереметевой. Эта пЪсня, напечатанная въ дополнительномъ томЪ „Русской поэзи ХУШ в.“ Венгерова, изв5стна въ громадномъ числЪ вар!антовъ, и конечно, никому изъ пЪвшихъ эту чувствительную пЪсенку не приходило въ голову беречь „авторскя права“ неизвЪстнаго „народнаго“ поэта. И то же самое случилось съ „Черной шалью“ Пушкина, съ его же стихами „Подъ вечеръ осенью ненастной“, съ Апухтинскимъ стихотворешемъ „Мой костеръ въ туман свЪтить“, авъ ХУШ в. со многими пЪснями Сумарокова. Въ 0бласти эпической не могло быть иначе, ч5мъь въ лирической. ЗдЪъсь книжныя влян!я, разумЪется, въ пересказЪ какого-нибудь начетчика, монаха, странника, просто слухи, подхваченныя розсказни и т. дал.: все могло быть утилизовано отчасти потому, что зас$ло въ памяти ипфвца, автора или пересказчика чужого добра, отчасти потому, что могло увеличить интересъ къ разсказу среди слушателей. „Народный“ пвець или разсказчикъ руководился всегда и вездЪ тЬми же пЪлями и соображенями, что и современный авторъ, а потому для пониман!я смысла произведения, я думаю, надо исходить изъ реальнаго наблюдевя надъ тЪмъ, что вообще интересуетъ читателей и слушателей, и какъ этотъ интересъ удовлетворяется. РазумЪется, если мы знаемъ о ритуальномъ или какомъ-нибудь особомъ назначени произведен!я народнаго эпоса, мы обязаны это учитывать, какъ учитываютъ изслБдователи англосаксонскаго или скандинавскаго эпоса обычаи норманновъ или англосаксовъ, но вЪль въ примБнени къ русскому народному эпосу этого нётъ. Мы имБемъ дЪло съ пережитками эпоса, который отчасти прошелъ черезъ скоморошью среду, отчасти не прошелъ черезъ нее, но въ обоихъ случаяхъ жилъ, какъ живой матер!аль пфсеннаго творчества. И жилъ не иначе, чфмъ живеть литература среди ‚›культурныхъ“ людей: эти посл5дше увлекаются одними произведениями своей литературы и остаются совершенно равнодушными къ другимъ, одно запоминають на долго, обсуждаютъ, пров5ряютъ, а другое немед: ленно забываютъ. То же самое, конечно, всегда происходитъ и въ той средЪ, которую мы называемъ „народомъ“. Напр, мы хотимъ узнать, какова была личность Наполеона, Александра 1, и съ интересомъ читаемъ объ этихъ герояхъ войны 1812 года романы Л. Толстого, Мережковскаго, или о жизни ХУШ в. романы Лажечникова, Всев. Соловьева. Можетъ быть, имп. Павель не былъ таковъ, какимъ его изобразилъ въ своемъ „ВолтерьянцЪь“ Вс. Соловьевъ, во, прочитавъ его ро-

|=