Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

73

тора департамента восточной Европы Министерства иностранныхъ дЪлЪъ, который отдаетъ отчеть Просперу Мериме, главному инспектору историческихъ памятниковъ, на его вопросъ, кагъ могъ онъ, Дарииакъ, принять участе въ убйств одного изъ величайшихъ поэтовъ всем!рной литературы? Уже изъ такой постановки вопроса слфдуетъ, что отвЪтъ автора долженъ явиться оправданемъ себя, а стало быть и Дантеса, и что Дарийакъ свидфтель небезпристрастный. Истор!я начинается съ б!ограф!и Дантеса. Этотъ по. сл5дн выступаетъ не въ томъ обликЪ ничтожнаго кавалергардскаго офицера, въ какомъ онъ извфстенъ былъ до сихъ поръ пушкиннстамъ, а въ обликЪ высоко идейнаго челов$ка. Онъ легитимистъ и подвижникъ легитимизма, „По окончани лицея Жоржъ Дантесъ сдфлалъ попытку вступить въ пажескй корпусъ Карла Х. Это могло сразу приблизить его ко двору и облегчить путь къ военно-политической карь ерЪ“. Въ пажи не удалось поступить, но пажеск корпусъ быль замфнень Сенъ сирской военной школой. ЗдЪсь „МОЙ юный роялистъ впервые проявилъ себя. Опъ выступилъ на политическое поприще въ трудное время. Побфлы въ Африкф готовили бурю въ ПарижЪ Дантесу не долго пришлось присутствовать въ почетной свитЪ герцогини, сопровождая ее на охоту и прогулки. Черезъ два мЪсяца Тюильри было оцфплено баррикадами, и сенъ-сирске юнкера выступили на защиту ОЪфлаго знамени. Жоржъ Дантесъ отважно ринулся въ свое первое боевое крещене на защиту бурбонскихъ лилй“. Слфдуетъ описаше подвиговь Жоржа. Когда все „было рЪшено“, одинъ Жоржъ Дантесъ стоитъ за правду. „ВскорЪ, совершенно измученный невыносимой жарой, битвами, собыями и пресл$ дованями толпы, къ намъ ворвался Жоржъ Дантесъ, какимъ-то чудомъ избъжавший народнаго гнфва“. Дантесъ говоритъ рфчь: „ДФло короля еще не проиграно, взволнованно говориль Жоржъ... Старики рукоплескали Жоржу. — Онъ будетъ замфчательнымъ ораторомъ — говорилъ отецъ Дари!ака — мнЪ нравится убЪжденность и воинствующая непрерывность его пафоса“.

Можно подумать, что идеть рЪчь о молодости и первыхъ шагахъ какого-нибудь Наполеона Между т$мъ передъ нами человЪ$къ, прославивш!йся только однимъ: уб!йствомъ Пушкина и наглымъ приставанемъ къ его жен$, и описываетъ эту героическую юность русск! писатель, который могъ бы знать, что въ формулярф историческаго Дантеса никакихъ подвиговъ не значится, а извЪстно только то, что онъ былъ на содержанши стараго развратника и служилъ предметомъ удовлетворен!я его страстей. Пусть для Дарш!ака это не имБетъ особаго значен!я, но для чего становиться на точку зрфня Дари!ака и разсказывать трагедию