Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

женщинахъ. Посл$ хвастовства своими успЪхами, которое авторъ Дарш!акъ принимаетъ за чистую монету, идетъ, какъ это всегда бываетъ, хвастовство побфдами надъ женщинами. „Когда Дантесъ говоритъ о женщинахъ, лицо его принимаетъ хищное- выражен!е“. Впрочемъ, „Петербургъ полонъ соблазновъ“, а ‚здЪшн!я женщины лЪнивы и чувственнь!, какъ гаремныя затворницы. Он капитулируютъ при первой осадЪ“, Однако, Дачтесъ и самъ попался: „Впервые въ жизни я, какъ глупый мальчишка, безсиленъ подчинить себЪ обстоятель ства и добиться торжества. — Это, дЪйствительно, невфроятно (услужливо подаетъ реплику Дарииакъ-Гросманъ). Но кго же она?“ Тутъ авторъ переходитъ къ описаню красоты Натали Николаевны Пушкиной. „Представь себЪ олимпйскую богиню въ наряд$ знатной дамы нашихъ дней. Она высока и изумительно стройна. Таля дЪвически тонка и колеблетъ, какъ стебель, пышный и мощный торсъ великолЪпно расцвзтшей женщины. На нЬжной и хрупкой шеь голова Юноны, но не властной и гордой, а кроткой и за: стЪнчивой. Этотъ контрастъ восхищаетъ, преисполняетъ тебя сострадан!емъ и можетъ свести съ ума“. И такъ далЪе: Дантесъ, какъ мы видимъ, не просто кутила и Донъ-жуанъ, но поэтъ. ЗатЬмъ Дари!акъ Ъдетъ знакомиться съ „премнымъ отцомъ“ Дантеса Баронъ Геккернъ — большой знатокъ красоты, генеалог!и, картинъ и проч. Это интересный и сложный человЪкъ, влюбленный въ своего „пр!емнаго сына“ до такой степени, что при первомъ же знакомствЪ съ Дарииакомъ начинастъ восхищаться красотой Дантеса, „этого Ахилла съ челомъ, окованнымъ каской“. Истинную связь Геккерна съ Дантесомъ Дарийакъ прекрасно понимаетъ, но охотно помогаетъ сохранять благовидныя формы: Геккернъ сп шитъ раскрыть свою душу Дарииаку. „Не скрою, я привязался къ нему всфмъ сердцемъ, и въ моей одинокой жизни онъ не ожиданно созлалъ теплое ощущен!е семейственности. Я полюбилъ его, какъ мать, боготворящая своего взрослаго сына и способная мучительно ревновать его къ каждой любовниц. И въ этомъ отношени вашъ кузенъ доставляетъ мнЪ немало горькихъ минутъ. Его женолюбе и легкомысл!е мо: гутъ вызвать тяжелыя непр!ятности для насъ обоихъ. СкрЪпя сердце, я простилъ бы ему какихъ-нибудь актрисъ и танцовщицъ: эти минутныя и незам$тныя интрижки — неизбЬжное зло молодости. Но у него стремлен!е къ прочнымъ связямъ съ женщинами высшаго св$та и даже придворнаго круга, а это чревато крупными и непоправимыми осложнен!ями. Онъ не думаетъ о тЬхъ скандалахъ, которые и отдаленно не должны касаться нашего имени“. При этомъ Геккернъ намекаетъ опять на Пушкину.

Такимъ образомтъ, уже даны три главныя лица трагед:и: