Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

121

понимаемомъ старо-турецкомъ языкЪ. Значитъ, отъ Китая до Скандинав!и бродятъ не сами по себЪ сюжеты и мотивы, но мысли и представлен!я и всп$нивается воображен!е и стремлен!я вЪры и нравственныя понят!я, и переплетаются они съ манихейскими, потому что будили ихъ остротой своей запретности. Если еще едва выясняются связи Китая и Япон!и съ передне-аз1атской и европейско: цивилизащей, все-таки уже теперь не могутъ считаться какими-то обособленными совсёмъ одинокими японо китайске Драконы и сражавшие ихь герои. Не одинокъ. надо думать, и античный Лерсей, хотя теряется его слЪдъ въ почти недоступной до античной древности. Но именно манихейство самое то лоно, на которомъ расцвЪло змЪеборчество. Когда — говорится въ Кос: мологи Мани — укр$плена была наша земля на плечахъ Атланта, новая началась борьба за плЪненныя Архонами во время прежнихъ схватокъ частицы добра и свфта. Тогда и это, повидимому, Мани позаимствовалъь у Гностиковъ посланъ былъ Гераз Тег из (Изгадда) и чаровавемъ своей красоты: заставиль Архоновъ освободить части свЪта, отчего возникли видимыя солнце и луна. Но испустили Архоны и скверну своей грФховности. ТВ части ея, что упали на твердь, породили растительность, а упавиия въ морЪ приняли страшный образъ самаго Князя Тьмы, и родилось чудовище: Драконъ. [о счастью сверстникъ Атланта, ковъеносецъ Адамантъ, которому было поручено охранять землю, поразилъ Дракона въ самое сердце.

Вотъ родоначальникъ всБхъ европейскихъ змЪеборцевъ.

Однако единство цивилизаши, обоснованное для всЪхъь районовъ Аз и Европы, можетъ ли быть признано м!ровымъ единствомъ? Европейская цивилизащя осуществила это единство своимъ распространенемъ по всему земному шару. Но узнаемъ ли мы когда нибудь, черезъ какя историческ!я событ!я прошли когда-то задолго до псявленмя въ этихъ странахъ европейцевъь мЪстные племена и народы? ВЪрнЪе всего, это не станеть возможнымъ, раньше чЪмъ появятся среди нихъ ученые. Во всякомъ случа, значен!е собранныхъ свЪдЪнЙ о т. наз. современныхъ первобытныхъ народахъ едва-ли находится на вЪрномъ пути. На всемъ протяжени второй половины ХХ в. эти свфдЪня пр!обр$ли какое-то странное, р‚-шающее значен!е. Эти термины: тотемъ, табу, анимизмъ, фетишизмь стали считаться нЪкимъ конечнымъ объясненемъ. Разъ бывало рЪшено, что перелъ нами будь-то въ обрядЪ, будь-то въ сказкф, какое либо явлен!е, подходящее подъ одинъ изъ этихъ терминовъ — конецъ изслЪдован!ю. Казалось этимъ все объяснено. А отсюда такая методологическая странность: яснымъ и не требующимъ никакихъ боле усилИ представилась аналогя съ данными