Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

198 Но, такъ какъ просьбы невѣсты не проникаютъ въ уши родичей и торгъ о ней продолжается, то дѣвушка проситъ — по крайней мѣрѣ, хоть оцѣнить то ее по достоинству: Не продавай, братецъ, дорогой сестры, Проси за сестрицу и сто и тысячу! И, тѣмъ не менѣе проданная, язвитъ родичей гнѣвной ироніей, причемъ брату достается больше всѣхъ: Здравствуй, братъ дорогой, Сестру продавши За орѣшки-щелканцы, За червивыя яблочки, Со кривымъ конемъ, Со дубиною! (77. В, Шейнъ. Запись псковская). Либо даже не язвитъ, а прямо таки ругается: Татаринъ, братецъ, татаринъ! Продалъ сестру за талеръ, Русу косу за полтину!.. Жалоба, порицающая брата кличкою татарина, указываетъ, откуда пришла въ славянскій бытъ смѣна брака съ бою бракомъ по выкупу невѣсты у рода вообще, у ея братьевъ въ частности. Однако, напрасно было бы видѣть въ ней вліяніе монгольскаго ига, такъ какъ обычай гораздо его старше и наблюдается въ племенахъ, татарщины не знавшихъ. Смѣна произошла чрезъ заимствованіе отъ тюркскихъ сосѣдей, кочевыхъ и осѣдлыхъ, съ которыми доисторическая Русь, по видимому, была гораздо ближе, чѣмъ историческая, и которыхъ она, какъ бы они порознь ни назывались, всѣхъ обобщила, въ концѣ концовъ, подъ именемъ татаръ. Обычай пришлый, степной, и невѣста стыдитъ брата, что онъ, за деньги, измѣнилъ родной старинѣ для татарскаго нов-