Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

197 „посѣвка1* (чѣмъ кашу мѣшаютъ при варкѣ), а кнутомъ то, напротивъ, грозитъ ему дружко, и братъ, какъ бы оробѣвъ, уступаетъ жениху свое мѣсто. Въ Коротоякскомъ уѣздѣ воспоминаній о боевомъ столкновеніи нѣтъ вовсе, сразу — торгъ. Братъ, принявъ отъ дружка рюмку водки и гривну денегъ, встаетъ и, взявъ за руку невѣсту, выводитъ ее на середину избы, — и передаетъ ее въ распоряженіе жениховой свахи, которая, вмѣстѣ съ дружкомъ, тотчасъ снимаетъ съ невѣсты ея полушубокъ и одѣваетъ ее въ другой, привезенный отъ жениха. Весь пѣсенный строй русской свадьбы, въ плачахъ невѣсты, въ пѣсняхъ и величаніяхъ подружекъ, въ ихъ издѣвательствахъ надъ женихомъ, свахой, дружкою, сватами, звучитъ сплошнымъ протестомъ противъ выдачи невѣсты отъ своего рода-племени жениху-чужаку, въ родъ невѣдомый, на дальную сторону. Жалуется невѣста на родителей, ее пропившихъ, на родичей, либо корыстныхъ либо равнодушныхъ къ ея горькой участи. Съ братомъ особый счетъ. Невѣста считаетъ его особенно въ ней заинтересованнымъ и прибѣгаетъ къ нему, какъ къ своему естественному защитнику. Сперва умоляетъ, съ оттѣнкомъ упрека за малое къ ней вниманіе въ то время, какъ рѣшается ея судьба: Ты кормилецъ братецъ миленькій, Ты падкой ко мнѣ, жалостливый, Ты сидишь да братецъ миленькій, Какъ чужой ко мнѣ чуженинецъ! (Упрекъ!) Упроси ка, братецъ миленькій, Ты кормильца моего батюшка, Съ государыней со матушкой, Что ранымъ они ранехонько, Зеленымъ да зеленехенько, Отдаютъ да во чужи люди, На чужую дальну сторону. (Соч. П. И. Якушкина. 666).