Vъѣzdъ vъ Parižъ

157 — Слушаю, Алечка, поговоримъ...—сказалъ онъ мягко, понимая, что она уже рѣшила что-то: онъ зналъ ее. Она начала спокойно. Лично, она потеряла все. Можетъ быть, есть надежда, что папа окажется въ Сибири. Послѣ гибели Колчака онъ могъ пробраться въ Америку, но и въ Америкѣ, и въ Китаѣ наведены всѣ справки. Значитъ: или погибъ, или находится въ Сибири, — на Алтаѣ, въ тайгѣ, — и дать знать о себѣ не можетъ. Если бы его арестовали, было бы извѣстно: онъ слишкомъ видный. Перхурова, напримѣръ, судили! А папа былъ и на кремлевскомъ фронтѣ, и въ Ярославлѣ, и на Волгѣ. Послѣднія свѣдѣнія о немъ — изъ Омска, гдѣ его видѣли. РЛожетъ быть, еще живъ... — Вполнѣ возможно... — сказалъ полковникъ и помѣшалъ въ каминѣ. Онъ зналъ опредѣленно, что Сокола разстрѣляли въ Омскѣ. Миша и его другъ Ляликъ... Лялккъ не былъ ея женихомъ, это Митины выдумки. Одинокій, онъ былъ такъ счастливъ, когда она позволила ему называть ее „названной сестрой"! Что-то ей говоритъ, что они должны быть живы! Какой-то внутренній голосъ... Полковникъ сказалъ — „возможно, внутренній голосъ... это вполнѣ возможно", — и помѣшалъ въ каминѣ. Неправда, что оба они погибли 5-го марта, при отходѣ черезъ Кубань. Они участвовали въ этихъ страшныхъ аріергардныхъ бояхъ, когда полковникъ Туркулъ съ „дроздами" пробился съ музыкой черезъ красную конницу. Въ этихъ бояхъ оба они были ранены, но не такъ серьезно, и ихъ потомъ видѣли въ районѣ станицы Крымской. Это ей подтвердили нѣкоторые, тамъ бывшіе. У одного казака былъ внукъ, который примкнулъ къ дроздовцамъ, и онъ спряталъ обоихъ у дѣда въ банькѣ. Они могли потомъ затеряться, перемѣнили фамиліи, а написать не могутъ. Докторъ Кротковъ сообщалъ ей, что бывали такіе случаи, собирался самъ съѣздить въ Крымскую, но его убили... — Бывали такіе случаи, вполнѣ возможно... — сказалъ полковникъ и постучалъ щипцами.