Izabrannыe razskazы

Она кипѣла. Ей все равно, вѣритъ или нѣтъ слѣпая бабка Но огорчало, выводило изъ себя, что бабка „много жгретъ" Ахъ ты, праяикъ тебя расшиби, волосатикъ тебя заѣшь, — кричала она мужскимъ голосомъ, — да что-жъ мнѣ на тебя, на старую кобылу милостыньку собирать? Я бѣгаю, бѣгаю, прощу у добрыхъ людей, всѣ ножки отбѣгала, а она жгретъ да жгретъ, знай лопаетъ, у-у вредная стерва... Стерва безотвѣтно сидѣли на завалинкѣ, пялила слезящіяся бѣльма и ждала, когда дочь дастъ ей по уху. Ждала не напрасно. Мишку Авдотья трепала за уши, а бабку била кулакомъ, иногда палкой, прямо по лиду. Бабка, стонала — по старости громко кричать не могла. На другой день лицо ея покрывалось зелеными пятнами. На одну изъ такихъ расправъ случайно наткнулась Лиза. Какъ и въ дѣтствѣ при видѣ жестокостей и надругательствъ, вся побѣлѣла, и сразу почувствовала тошноту. — Что вы дѣлаете, Авдотья? Обернувшись, та увидѣла „молодую барыню"—и сама испугалась: не грозности этой барыни, а того, что она,, все-таки, „барыня". И отскочила отъ бабки. — Да я, милокъ, я это маленько... только что поучила... У-у, она вредная... вы ее, барыня, не знаете. — Да вѣдь она вамъ мать... — Іолько и дѣлаетъ, жгретъ съ утра до вечера, а ужъ я всѣ ноженьки отмотала... Ты чего, паршукъ смотришь — крикнула на Мишку, съ любопытствомъ взиравшаго, какъ „учатъ" бабушку. — Я тебѣ задницу-то надеру, колесомъ • у меня пойдешь, сукинъ котъ... — Сама сука... — Мишка осмѣлѣлъ, что рядомъ Лиза, и шморгнувъ носомъ, стрекнулъ ко флигелю. Лиза почувствовала, что дальше ничего сказать не можетъ, расплачется — и, махнувъ рукой, пошла себѣ во флигель. Варвара Михайловна много спокойнѣе отнеслась къ дѣлу.