Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

135 Столѣтнія липы Лѣтняго Сада еще были голы, но на ихъ тонкихъ вѣткахъ уже краснѣли пупырышки тугихъ почекъ. Весенній воздухъ дрожалъ и щекоталъ лицо. Мраморныя богини, нимфы и музы только что освободились отъ своихъ зимнихъ дошчатыхъ покрывалъ и мнѣ казалось, что ихъ бѣлымъ нагимъ тѣламъ хочется потянуться въ сладкой весенней истомѣ. По дорожкамъ ходили женщины, такія прекрасныя, какія бываютъ только въ Петербургѣ весною... Яша вдрзтъ воскликнулъ: Укротись, Илья, сдѣлай милость. Ты бѣжишь, какъ слонъ, и я усталъ тебя догонять. Мы остановились. — Вотъ, что я вамъ хотѣлъ, господа, сказать продолжалъ Яша. Въ сущности же это — свинство. Ну, да кто же изъ насъ не назначалъ свиданій на скамейкахъ Лѣтняго Сада. И всѣ мы отлично знаемъ, что въ Лѣтній Садъ водилъ гулять юнаго Женю Онѣгина его гувернеръ Мопзіеиг Ь’аЬЬе, и что Пушкинъ называлъ Лѣтній Садъ своимъ огородомъ. Но признайтесь, друзья мои, были ли вы когда-нибудь въ домѣ Петра Великаго? Мы переглянулись и всѣ трое сознались конфузливо, что нѣтъ, не были. — Такъ пойдемте. Посѣтителей, кромѣ насъ не было. Въ сѣняхъ насъ встрѣтилъ древній старикъ въ старинномъ мундирѣ. Ростомъ онъ былъ съ Уралова, несмотря на то, что время слегка согнуло его спину. Лицо его было обрито, а толстые и крутые, какъ у моржа, бѣло-зеленые усы покрывали всю его верхнюю челюсть. Видъ у него былъ суровый, даже строгій. Онъ повѣсилъ наши пальто на колышки и сунулъ каждому изъ насъ по номерочку. Говоря съ нами, онъ поминутно дѣлалъ паузы и, должно быть, отъ астмы, громко отпыхивался; такъ: паф-паф-пафъ. — Пожалуйте за мною, — сказалъ онъ и пошелъ по лѣстницѣ. Яша ликовалъ. Потирая быстро и крѣпко свои маленькія ручки, онъ сказалъ восторженно.