Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

4 пѣливая и выносливая, для интеллигенціи — сырье для выдѣлки необходимаго пролетаріата... Но все это тамъ, далеко, въ столицахъ, гдѣ рѣшались судьбы мужицкаго царства безъ мужика, гдѣ всякія операціи надъ нимъ производились, какъ научные опыты надъ кроликомъ, гдѣ всегда за мужика и отъ имени мужика думали, говорили и рѣшали правительство, интеллигенція и „первенствующее сословіе", дворянство. На необъятныхъ просторахъ русской земли мужикъ былъ молчаливъ, терпѣливъ и кротокъ: — Мы люди темные. Вамъ, господамъ, виднѣе... Но случалось, что и мужикъ, потерявши кротость и терпѣніе, неожиданно и безъ разрѣшенія заговаривалъ и ужъ если заговаривалъ, то не иначе, какъ съ топорами, вилами и кольями въ рукахъ. Эти мужицкіе разговоры сперва назывались „стихійными движеніями русскаго народа", потомъ бунтами, теперь — аграрными безпорядками. Въ 1579 году — разбойникъ Ермакъ. Прошло сто лѣтъ — Стенька Разинъ. Еще черезъ сто лѣтъ — Емелька Пугачевъ. Аккуратно чрезъ каждые сто лѣтъ заговаривали неспрошенные. Не знаменовала-ли самая повторность этихъ, хотя „жестокихъ и безсмысленныхъ" по выраженію поэта бунтовъ, что въ самомъ фундаментѣ нашего государственнаго строительства имѣлась какая-то архитектурная ошибка, приводящая все государство къ періодическимъ потрясеніямъ? И, при всей своей жестокости и кровожадности, такъ-ли ужъ они безсмысленны? Разбойники-то очень ужъ необыкновенные! Вонъ Ермакъ удостоился впослѣдствіи памятниковъ. Стенька Разинъ выставлялъ цѣлью своего разбойнаго похода освобожденіе народа отъ боярской неволи и приказныхъ и высказывалъ намѣреніе перестроить всю Русь по вольному казачьему устроенію. А Емелька Пугачевъ вотъ какой манифестъ къ народу выпустилъ: