Vladimіrskій sbornikъ : vъ pamętь 950-lѣtїę kreštenїę Rusi : 988-1938

22 Олегъ совершилъ извѣстный походъ на Константинополь, послѣ котораго заключилъ договоръ, вошедшій въ нашу лѣтопись. Этотъ договоръ русскіе послы подтвердили клятвою „по закону языка нашего" (911). Этотъ „законъ" былъ, несомнѣнно, норманскій: весь обликъ Олега варяжскій, и скандинавскія саги запомнили разработали легендарный сюжетъ, сохраненный русской лѣтописью (объ этомъ и другихъ сюжетахъ, общихъ лѣтописной легендѣ и древне-скандинавскимъ сагамъ, см. въ сочиненіи: Ад. Стендеръ - Педерсена, Ціе Ѵага^егзаде аіз Оаеііе Рег аіігизз. СЬгопік. 1934, гдѣ приведена иностраная и русская литература вопроса). Въ 941 г. сынъ Рюрика Игорь задумалъ походъ на Цареградъ, для чего „посла по Варяги за море, вабя ихъ на Греки". Договоръ, который былъ заключенъ послѣ этого похода въ 944 г., указываетъ уже на новыя отношенія, которыя складывались въ Кіевѣ. Какъ мы знаемъ изъ лѣтописи, Игорь собралъ большую дружину, въ которой, кромѣ Варяговъ, участвовали и Славяне и Печенѣги. При заключеніи договора надо было приносить клятву, и тутъ текстъ договора прямо указываетъ на то, что между послами Игоря, имена которыхъ намъ извѣстны, причемъ они по большей части объясняются изъ древнесѣверныхъ языковъ, были христіане. Эту христіанскую Русь привели къ присягѣ въ соборной церкви св. Иліи въ Кіевѣ. „Мнози бо бѣша Варязи христиани". Такъ какъ лѣтопись цодраздѣляетъ всю „Русь" на языческую и христіанскую, и говоритъ только о „Руси", хотя, какъ намъ извѣстно изъ лѣтописи же, въ войскѣ Игоря были и Славяне и др., то, вѣроятно, подъ Русью въ данномъ случаѣ надо подразумѣвать не этнографическій терминъ, а старый и основной, географическій, обнимающій все населеніе извѣстныхъ областей, называвшихся Русью. Варяги среди нихъ политически доминировали, но культурно господствовали Славяне. Свидѣтельствомъ этого являются не только прямыя указанія арабскихъ историковъ, но и тотъ поразительный фактъ, что въ сочиненіи Константина Багрянороднаго „Объ управленіи имперіи", написанномъ около 952 г., встрѣчаются въ греческомъ текстѣ славянскія слова для означенія нѣкоторыхъ государственыхъ понятій. Извѣстный изслѣдователь этого сочиненія, англійскій византологъ Бери (I. В. Вигу. Тѣе ігеаіізе Эе абтіпізігапбо ітрегіо. Вугапііпізсѣе 2еі1зсѣгіЙ XV, 1906) приводитъ по этому поводу соображенія, которыя очень важны для насъ. Отмѣчая, сколько хлопотъ Грекамъ доставляли сношенія съ иностранцами и учрежденіе спеціальнаго института для переводчиковъ, онъ прибавляетъ, что „для славянскаго языка не было никакой трудности. Славянскихъ переводчиковъ легко было достать въ Македоніи или Болгаріи. Они съ небольшимъ затрудненіемъ понимали языкъ, на которомъ говорили въ Кіевѣ. Переговоры съ Руссами велись, какъ мы можемъ предположить, съ самаго начала по-славянски, а не