Za rubežomъ : razskazы

26

Черезъ н5сколько минутъ чей-то глухой голосъ звучаль изъ угла:

— Н$тъ, не доБдемъ. Подъ Новороссйскомъ, говорили. вся лия оцБплена зелеными. Грабятъь и убиваютъ. Убиваютъ и грабятъ.

Чей-то вздохъ, чей-то молитвенный шопотъ и вой `вЪтра, холоднаго и надофдливаго, пронизывающаго вс щели вагона.

Итакъ цфлые дни. Дни и ночи голода, холода и животнаго страха. Они такъ похожи другъ на друга, что мы перестали ихъ замфчать. Унылый разсвЪтъ темнаго дня точно сливался съ закатомъ унылаго вечера, дни перепутались, и ихъ перестали считать. Казалось, что прекращается самое время, обращаясь въ вчность, свою настоящую сущность... Подъ Новороссйскомъ стало тепло, крупный дождь хлесталь по вагонамъ и чей-то веселый голосъ вдругъ произнесъ:

— Былъ я на станши. Зеленыхъ никакихъ нзтъ. Слава Богу, доЪздемъ.

И вь вагонахъ стало вдругъ весело. Близость города и увЪренность въ безопасности оживили людей, Бхавшихъ на друг!я страданя. Даже шутка, давно позабытая шутка, звучала иногда въ нашей кл$ткЪ, а разговоры тянулись до ночи. И вдругъ, въ самую полночь, разразилась гроза. Удары грома отдавались эхомъ въ ближайшихъ горахъ и яркия молн!и осв5щали безобразный по$здъ, медленно подвигавпийся къ городу.

— Что значить эта гроза въ середин$ зимы? ВЪдь завтра Новый Годъ. Гроза подъ самый Новый Годъ. Что это значить? — спрашивалъ кто-то встревоженнымъ голосомъ.

— Это къ счастью, навфрное къ счастью! — отв5тили

друме. 1У.

Слово было произнесено хорошее, давно было позабытое нами слово, которымъ однако живетъ челов$чество-