Bosniя, Gercegovina i Staraя Serbiя

37 книгѣ найдетъ много объ этомъ гнѣздѣ Рпзванбеговичей, въ жизнеописаніи Алп-паши, визиря Мостарскаго, самаго замѣчательнаго представителя Славяно-Мусульманской знати въ нынѣшнемъ столѣтіи. Измельчала теперь зпать эта, измельчалъ и могущественный родъ Стольчевпчей; но все-такп въ Ханзи-бегѣ Рпзванбеговпчѣ мы встрѣтили интересный образчикъ дикаго аристократа Герцеговпнскаго. Я уже упоминалъ о немъ. Къ намъ выѣхалъ па встрѣчу, когда мы приближались къ Стольцу, плотный, высокій мужчина въ Турецкомъ Форменпомъ платьѣ. «Вотъ Ханзи-бегъ!» сказали мнѣ. Ханзп-бегъ видимо шатался на лошади. Онъ привѣтствовалъ пасъ грубо-сиплымъ голосомъ. «Тяжело послѣ обѣда!» сказалъ онъ послѣ перваго обмѣна вѣжливостей. Мы ужъ'понимали, почему ему казалось такъ тяжело. Мы вскарабкались, верхомъ, на отвратительно - вымощенную крутизну, которая ведетъ къ воротамъ крѣпости; Ханзи-бегъ, охая и кряхтя, и позволяя себѣ еще нѣчто противное Европейской, но не Турецкой вѣжливости, повелъ пасъ по крутой деревянной лѣстницѣ въ знаменитый «конакъ» Алп-паши. Ласковость привѣтствій , съ какими онъ насъ усаживалъ, вѣроятно, усилена была вліяніемъ, подъ которымъ онъ находился послѣ обѣда. Усадивъ пасъ, онъ безцеремонно скинулъ мундиръ п остался въ одномъ «елекѣ» (жилетѣ). Онъ сѣлъ съ нами на балконъ, закурилъ трубку, и, кажется, не былъ нечувствителенъ къ впечатлѣнію превосходнаго, хотя и привычнаго ему вида, которымъ мы любовались. Принесли ему какое-то письмо, разумѣете я, по-Турецки: онъ его сталъ разбирать по складамъ, потомъ-взялъ бумаги, вынулъ изъ-за пояса чернильницу и каламъ, и положивъ бумагу на колѣно, что-то настрочилъ въ отвѣтъ, тоже не безъ труда, снялъ съруки кольцо, помочилъ чернилами, приложилъ такимъ образомъ свою подпись, и отправилъ посланіе. По этому случаю завязался между имъ и моимъ товарищемъ разговоръ оТурецкомъ языкѣ, въ которомъ благородный Ханзи - бегъ выказалъ почти полное незнаніе. «Мудреный языкъ, сказалъ онъ въ за¬