Vъѣzdъ vъ Parižъ

93 И грекъ опрокинулъ стаканъ на стойкѣ. — „Но гдѣ же мы можемъ найти его..?" — „Послѣдній стаканчикъ застрялъ у него въ глоткѣ, Царство ему небесное... тамъ ему поднесутъ лучшаго! Вчера онъ побилъ всѣ ставки, хватилъ полныхъ четыре литра самаго „праздничнаго"! Отдыхаетъ на берегу въ часовнѣ..." Мы его видѣли въ часовнѣ. Онъ былъ пьянъ даже мертвый, — пахло виномъ ужасно. И его крабья лапа что-то еще держала, щепотью сжимались пальцы. Хотѣлъ онъ перекреститься?.. Купленное ему мы отдали какимъ-то старухамъ, въ черномъ, съ тарелкой бѣлой кутьи, убранной черносливомъ, мармаладомъ и обсахаренными орѣшками, — онѣ ничего не понимали и робко кланялись и крестились, — и передали священнику деньги на богадѣльню для рыбаковъ. — „Мнѣ страшно", — сказала жена дорогой,—„что-то во всемъ этомъ..." Она заплакала. Я былъ, какъ камень. А вечеромъ получили телеграмму изъ Таруссы. Я знаю: знаменіе было въ этомъ. Нужно было, чтобы несчастный пьяница сталъ жертвой, чтобы малютка наша ушла отъ насъ. И сокровище то — Звѣзда ведущая! Это было твореніе глубочайшей мысли. Вы помните„Эреклійскій триптихъ — „Звѣзда"? Я назвалъ его „Рождество Воскресенія", и его фототипіи извѣстны. Не разъ обращались ко мнѣ музеи и собиратели, предлагали большія суммы. Но этотъ священный триптихъ — великой муки и свѣтлаго блаженства — подарилъ я моей женѣ. Триптихъ Вѣры. Концепція этого шедевра была глубины необычайной. Неумирающее никогда исканіе и... безсиліе „персти мыслящей". Невѣдомый геніальный мастеръ, чистый сердцемъ, такіе Бога узрятъ, — чудеснымъ рѣзцомъ своимъ далъ всеобъемлющее, свое: чаянія, сомнѣнія, муки и вѣру - радость. Далъ вдохновенно-трогательную поэму исканій духа. Судите сами.