Vъѣzdъ vъ Parižъ

121 Имъ я писалъ, друзьямъ, — во снѣ ихъ видѣлъ... Мимо прошли они. Нѣтъ, не о помощи. „Сэръ** отвѣтилъ письмомъ чудеснымъ. О колесѣ-Исторіи... Колесо вертитсяі Жертвы, палачи... палачи — жертвы... Онъ — историкъ. И часто онъ краснѣетъ, что колесо такъ вертится. Мило приглашаетъ на съѣздъ въ Александрію. И „Мосье" отвѣтилъ... Еще чудеснѣй. „Вы — распяты!** — писалъ онъ, — „но... — „кто страдаетъ — побѣждаетъ тотъ4*,— старинный нашъ девизъ!1* А, колесо исторіи! А, девизъ!.. Новыя слова какія!.. Недавно я написалъ письмо одному славному, отважному. Со льдами онъ умѣлъ бороться. Было тамъ про все. Но... мысленно поднесъ фонарикъ къ его глазамъ: льды, снѣжная пустыня тамъ отпечатлѣлись. Холодно мнѣ стало. Не послалъ. Нестоитъ. И вотъ, пошелъ я... въ прошлое, какъ тамъ на дачу. И встрѣтилъ, дивныхъ. Ихъ тѣни я обмѣнивалъ на хлѣбъ, на дырки въ сѣти. Встрѣтилъ живыхъ, взирающихъ очами своихъ творцовъ. Въ тысячелѣтьяхъ, вѣчные, они смотрѣли. Послѣ людей — пошелъ къ богамъ. Въ Луврѣ, къ Ней первой пошелъ молиться. Долго въ Нее смотрѣлъ... Я знаю всѣ линіи Ея, всѣ пѣсни... Смотрѣлъ — и плакалъ. Я пришелъ въ ранній часъ, никого не было. Огражденная отъ шума, на высотѣ, на мягкомъ бархатѣ, покойномъ, какъ темное вино, Она, все та же, Свѣтлая... Слѣпая, Она глядѣла. Отъ Нея словъ не надо. Ей словъ не надо. Въ чуткой тишинѣ я Ей молился. Сказалъ Ей все... Я знаю: Она вняла. Во мнѣ забилось болью, я не мо~ъ таиться... Ужасъ пустоты, утраты человѣка я постигъ, свое — ничто... — и крикнулъ!.. Стономъ у меня вырвалось. И увидалъ, на бархатѣ... лицо! У входа, смотритъ... Сторожъ на меня смотрѣлъ, изъ-за портьеры. Ну, они привыкли къ выраженіямъ восторговъ. Я пришелъ въ себя. Въ его ѵсахъ, въ глазахъ... сь усмѣшкой, кажется, они смотрѣли, — на тепломъ бархатѣ, близко отъ Нея, я увидалъ знакомыя черты, т у